Мы оделись как настоящие пафосные мудаки: клетчатые пальто, у кого от «Burberry», а у кого (того, кто попроще), от «Tommy Hilfiger», костюмы в тонкую полоску, черные кожаные туфли. Лэды, блядь. Перед тем, как идти пить пиво в такое местечко как паб, притом, неплохой паб, где тусуются топ-бои из основы истэнда, обязательно надо навести пафосу, чтобы твое появление вызвало разговоры на тему: оба-на, еще один ублюдок пришел. Мы пошли в паб «7th Dog» чтобы хильнуть пивка, и попросту поразвлечься. Этот паб неофициально был закреплен за парнями из ист-энда. Нет, это не было их постоянным местом сбора, но, некоторые кренделя предпочитали в дни свободные от игр тусоваться именно в нем. Если же на огонек захаживали какие-то чужие мудаки, например голубые ублюдки, то это вызывало некоторое напряжение. Ну, вы меня понимаете. Сегодня «Вэст Хэм» играл с каким-то говном на выезде, поэтому, практически все топы уехали из Лондона. Парадокс паба «7th Dog», заключался в том, что, будучи местом пристанища парней из Ист-энда, он находился в районе челсюков. Вникать в эту историю я не стал, потому что она, как и большинство околофутбольных историй, не имеет четких объяснений. Все, что можно сказать: так сложилось исторически, чувак. Мы выбрали местом наших посиделок именно этот паб не из-за футбольных пристрастий. Да и вообще уместны ли они тут? Пол и Мик был не лондонские, и относились к «Вэст Хэму» достаточно прохладно, а я еще тогда не был маньяком этой ист-эндской команды. Нет, нас скорее привлекала приятная атмосфера и отличный разливной «Guinness». О своих же футбольных пристрастиях в «7th Dog» мы предпочитали не пиздеть, ибо, надеялись посещать это заведение и в будущем. Как я себя чувствовал? Спасибо, хорошо. Раздуплиться мне позволили две чашки черного чая в студенческом кафе, и три таблетки аспирина. Мы вывалили за ворота академии. Мы – это я, Пол и Мик, типа проверенная компания. Нам предстояло пройти некоторое расстояние пешком. Вечерний Лондон, в дни свободные от футбола (в данный момент этим местом был Ист-энд) – нормальное место для пешей прогулки.
– У меня с собой есть травка, – обнадежил Мик, и похлопал себя по боковому карману пальто.
– Иди в жопу, мудила, я не собираюсь палиться, – огрызнулся я. Блядь, идея курить травку в таком публичном месте как паб может прийти в голову лишь полному отморозку, такому как Мик. Запах, блядь, и хозяин, каким бы либералом он не был, наверняка вызовет полицию: подставлять жопу, и палится перед акабами тем, что в его заведение вращаются наркотики – никому не хочется, это чревато потерей лицензии.
– Фака прав, – поддержал меня Пол, – дерьмовая идея, дружище.
– Ну, как хотите, – Мик сделал вид, что обиделся. Дождь несколько утих, а температура, наоборот, понизилась. Было чуть выше нуля. Хотя, в ебанном Лондоне, с его вечной загазованностью и сплошной озоновой дырой, температура редко спускается до минусовой отметки. Вот и сейчас: было сыро, ветер бросал в лицо холодную воду, из подворотен пахло гнилыми овощами, а из закусочных – перегорелым маслом.
– Парни, я, конечно, люблю Лондон, но меня заебало постоянно под пиво глотать пережаренные чипсы, – простонал я, когда мы прошли мимо очередной дешевой забегаловки.
– Не гони, бруда, в «7th Dog» никогда не подают дерьмовые чипсы, – ответил мне Пол.
– Я надеюсь, но, блядь, я не имел в виду конкретный паб, я попросту попытался абстрагировать общую ситуацию, которая сложилась в этом городе.
– Чувак, Лондон, он как женщина. Он может быть ублюдочным, грязным, вонючим и тошнотворным. А может очаровать тебя своей сексуальностью и ароматами…
– Пива? – спросил Мик.
– Ну, бля, хотя бы и пива, – пожал плечами Пол, – пиво, или экстази, или махач с каким-то ублюдками, не один ли хуй? Лондон – он ублюдочен и притягателен одновременно.
– Для меня – более ублюдочен, – криво ухмыльнулся Мик.
– Конечно, куда уж ему до твоего Манчестера, – ответил Пол.
– А ты чего так? А как же Ливерпуль? – подколол Мик.
– В пизду, я не о том говорю, чувак, просто мы если говорим о Лондоне, то надо дать ему максимально точную оценку. Во время этого небольшого спора я молчал, глядя себе под ноги. Наконец, я изрек:
