– Ну и ну! – воскликнула она. – Да ни за что!
Марта торжествующе улыбнулась. Она была удовлетворена.
– Ну, – сказала она, – странно, правда, что такую чушь могли напечатать. Ты что об этом думаешь?
Мод несколько раз перевернула листок, снова начала читать не с той стороны, а потом сказала:
– Ой! Я знаю! Хелен Хенсбаум нам скажет что почем. Она все знает про эти штуки. Она книжки читает.
– Та ну ее! Терпеть не могу эту бабу, – ответила Марта, – ты знаешь, что она мне на днях сказала? Она сказала: «Чтоб у тебя свекла в животе выросла – проста Господи, миссис Мак-Гухугли». Вот что она мне сказала, можешь себе представить? Мерзавка! Пф!
– Но она знает, она понимает в этих вещах, и, если мы хотим докопаться до сути ЭТОГО, – она яростно помахала бедным незадачливым клочком газетной бумаги, – мы должны ей подыграть и подлизаться к ней. Пойми!
Марта посмотрела вдоль улицы.
– А вот и она, развешивает свои трусишки, видеть не могу, шлюха, вот она кто, скажу я тебе. У нее их целый ворох, небось подрабатывает где-то на стороне. А как по мне, добротные старые панталоны меня вполне устраивают, – она подняла юбку в подтверждение того, о чем говорила, – в них и тепло, когда мужика нет рядом, а?
Она хрипло засмеялась, и подружки неспеша направились к Хелен Хенсбаум, развешивавшей белье.
Когда они уже почти заворачивали в сад к Хенсбаум, их остановил стук хлопающей двери. Из соседнего сада появилась пара наимоднейших штанов хот-пэнтс. Женщины остановились, как завороженные. Их взгляд медленно полз вверх, фиксируя прозрачную блузу и тупое разукрашенное лицо.
– Клянусь всеми святыми! – пробормотала Мод О'Хаггис. – Есть еще жизнь в нашем дряхлом городишке!
Они стояли, молча уставившись на девушку в хот-пэнтс, раскачивающейся походкой проходившей мимо них на каблуках, которые своей непомерной высотой компенсировали низкий уровень ее моральных принципов.
– Чувствуешь себя старой, когда видишь такое, правда? – заметила Марта Мак-Гухугли.
Без единого слова они направились к миссис Хенсбаум, которая тоже не сводила глаз с девицы.
– Добрейшего вам утра, миссис Хенсбаум, – сказала Марта. – Я вижу, вам тут есть на что посмотреть, а?
Она захихикала. Хелен Хенсбаум нахмурилась еще больше, хотя и до слов соседки ее лицо было мрачнее тучи.
– Ach! Her! – воскликнула она. – Лучше б она умереть в утроба своей матери. – Она вздохнула и потянулась к высоко висевшей бельевой веревке, продемонстрировав, что ДЕЙСТВИТЕЛЬНО носит трусики в обтяжку.
– Миссис Хенсбаум, – начала Мод, – мы знаем, что вы такая начитанная и все знаете про эти вещи, вот мы и пришли к вам за советом. Она умолкла, а Хелен Хенсбаум, улыбнувшись, сказала:
– Ну что ж, дамы, входите, а я приготовлю нам по чашке чая в это холодное утро. Нам всем не помешает немного отдохнуть.
Она первой вошла в свой ухоженный дом, который соседи прозвали «Маленькой Германией» за его чистоту и опрятность.
Чайник вскипел. Чай был заварен. Миссис Хенсбаум предложила гостям печенье, а потом спросила:
– Так чем же я могу вам помочь? Мод кивнула на Марту.
– Она получила очень странную историю из Канады или еще какого-то чужеземного края. И не знаю, что про это думать. Она вам сейчас расскажет.
Марта выпрямилась и сказала:
– Вот, гляньте-ка, мне это племянник прислал. Вляпался когда-то в историю с замужней женщиной, да, было, да и удрал в город под названием Монреаль, в Доминионе. Иногда пишет. Вот прислал в письме. Не верю я в эти штуки.
Она протянула смятый листок газеты, выглядевший теперь значительно хуже от непочтительного отношения.
Миссис Хелен Хенсбаум осторожно взяла обрывок и расстелила его на чистом листе бумаге.
– Ach, так! – взвизгнула она возбужденно, забыв о своем всегда безупречном английском. -Istgut, нет?
– Прочли бы нам это четко и сказали, что вы об этом думаете, – попросила Мод.
Итак, миссис Хенсбаум прочистила горло, отхлебнула чаю из чашечки и начала:
– Из Монреаль Стар, я вижу. Понедельник, 31 мая 1971. Хм-м-м… ИНТЕРЕСНО. Да, я бывай этот город. После короткой паузы она прочла:
«Сам видел, как выходил из тела. Сердечник описывает ощущение умирания.
