Тринадцать ящиков Пандоры - страница 11
Он откатился в сторону, когда она выпрыгнула в этот мир и сразу прицелилась. Звук, с которым пуля вошла в землю рядом с его головой, все еще звенел у него в ушах, когда он прыгнул вверх на два мира, морщась от боли, потому что снова дернул сломанную ногу. Здесь землю изломало еще сильней, деревья пропали. Тут Кулак ударил уже по-серьезному, а не просто задел планету. Воздух тут был разреженный, бедный.
Он снова перекатился и почти обрадовался боли, потому что она не давала ему провалиться в темноту. Но женщина того и ждала, однако переоценила Линсея и выпрыгнула, стреляя в точку в нескольких ярдах от него.
Прыжок. Падение с высоты в метр на твердую, холодную как лед землю. Прыжок. Прыжок. Тут земля превратилась в камень, замерзшие остатки расплавленных кишок, которые выплеснулись из Земли, когда Кулак взялся за дело всерьез. Воздух стал еще более разреженным, а лучи восходящего солнца странно покалывали кожу. Если он тут останется, изжарится заживо. Прыжок. Она была готова к падению, возникла с подогнутыми ногами, чтобы удобней приземлиться. Линсей сквозь слезы взглянул на свой пояс. +23. +24.
Прыжок. Оружие она держала одной рукой, зная, что далеко он не укатится, зная, что разреженный воздух скажется на нем раньше. Она нажала переключатель на поясе.
Линсей был готов: открыл рот и уже возился с управлением пояса, когда она снова появилась. За одну секунду до того, как его рука нащупала переключатель, Линсей увидел, как она закувыркалась, а дыхание вырвалось из ее губ веером ледяных кристаллов. Выстрел отправил пулю куда-то к холодным звездам. Затем она завертелась вокруг своей оси, лицо обратилось неподвижной маской, ноги все еще согнуты, чтобы смягчить падение, которое на этот раз будет вечным. Где-то в миле от них темнел зазубренный абрис астероида — одного из множества между орбитами Марса и Венеры. Кулак ударил сильней, и здесь — победил.
Прежде чем провалиться в темноту, Линсей успел сделать несколько шагов к застывающему потоку лавы и перекатиться в тень от скалы. Практически голый солнечный свет лился совсем рядом, и граница между светом и тенью казалась острой, как нож. Тут еще был воздух, но разреженный, слабый.
Боль уже отступила куда-то далеко, скорее жар, чем мука. Линсей задумался, выживет ли она. Но женщина потеряла бесценные секунды, прежде чем коснулась пояса, и все равно он был настроен на прыжок в неправильную сторону.
Линсей и в первый раз, будто ждал чего-то подобного, настроил пояс так, чтобы следующий прыжок вернул его назад. И то еле выжил. Значит, она прыгнула вперед — и тут уж не угадаешь, сколько раз произошло уничтожение Земли. Может, только раз или два, может, тысячу или миллион раз. Но не больше, потому что даже в бесконечной цепи Земель такой удар Кулака должен быть редкостью.
Так что дальше будет только больше. За верхними мегами будут гиги, теры, гуголы. Но к тому моменту Земля уже изменится радикально, лишится Луны или станет безвоздушной пустыней или тлеющим угольком, вертящимся вокруг красного солнца, всем тем, чем могла бы стать, не будь она одним-единственным местом во множественной вселенной, которое могло породить разум. Наверное. Ведь говорят, что душа — неделима.
Он чувствовал раскинувшиеся вокруг просторы, далекие, как дно отражения. Далеко позади — недостижимый круг света от костра. Впереди — несказанные вероятности.
Хороший способ. Нажать переключатель и держать, пока не истощится батарея, выплыть на сотню измерений вдаль, как погребальная ладья…
В полусне он вспомнил: жизненно важно знать, сколько именно Земель раздробил Кулак. Если мы вычислим это и сможем прикинуть вероятность такого удара, эти два показателя дадут общее представление о числе Земель. Мелланье, разумеется, утверждает, что это будет просто длина огромной окружности. Но он ошибается, когда думает, что в конце мы просто вернемся к стартовой точке. Если зайти достаточно далеко, мы должны встретиться сами с собой на полпути. Просыпаясь, он вспомнил: он весь побелел от инея, но лодыжку будто раскалили добела. Над головой показались первые звезды, и он кое-как подтянулся, оперся о валун, а затем последним рывком — встал.
