Великий Замысел и злой умысел
Чингиз Айтматов
В начавшемся на переходе двух столетий глобальном противостоянии сил Добра и Зла обе стороны пытаются его освящать именем Бога.
Те и другие, сами того не сознавая, затуманивают Высокий Замысел и продолжают множить злой умысел, который порождает и воспроизводит манкуртов. Терроризм выступает тоже как одно из проявлений этого образа, перенесенного из средневековой эпохи в наше время. Об этом шла речь и в моей повести «Белое облако Чингисхана». Если современное проявление «манкуртизма» пытаются снова «освящать» именем Бога, то в этом случае и самому Творцу начинает отводиться роль антипода как Великого земного, так и Божественного замысла. Об этом я тоже писал в не публиковавшейся ранее главе романа «И дольше века длится день». Только в постсоветское время она была напечатана под названием «Препоручение Богу».
Претензии глобализма распространяются ныне до соперничества с самим Богом. Злой умысел глобализма проявляется и в стремлении Запада под видом «реформирования» навязать свою волю Востоку.
После того как самый близкий к Центральной Азии и к России Восток стал называться Большим Ближним Востоком, Иерусалим уподобился некоему глобальному «камню преткновения» в силовом продвижении демократии по-американски.
Совместный труд журналистов и ученых-востоковедов в двух поколениях Леонида и Сергея Медведко «Восток дело – близкое. Иерусалим – святое» выходит в год, когда уже более трех лет продолжаются война в Ираке и почти пять лет идет объявленная после 11 сентября 2001 года «глобальная антитеррористическая война». Подумать только – она продолжается дольше, чем Великая Отечественная для Советского Союза и Вторая мировая – для Соединенных Штатов. А главное, что конца ей до сих пор пока не видно.
Для меня, человека, родившегося в Центральной Азии и большую часть своей жизни прожившего сначала в Восточной, а затем в Западной Европе, такое название более чем созвучно. Вполне допускаю, что его вторая часть может и насторожить не только верующих христиан, мусульман и иудеев. Ведь для многих людей, связанных с культурой этих трех религий, Иерусалим каждому по-своему предстает как «дело святое».
Прошло уже более 60 лет с тех пор, как ООН установила для него режим города с международным статусом. Могу предположить, что многовековый спор вокруг Иерусалима с наслоившейся на него не менее острой палестинской проблемой прошлого столетия и стал той глубинной, в чем-то иррационально-мистической причиной разразившейся уже в новом столетии «глобальной войны» террора-антитеррора.
