Удовольствие третье
ТАНЕЦ ЖИВОТА
Изогнувшись назад, она рассыпавшимися волосами касалась пола, и была столь же волнующа, как ее танец.
Из сохранившегося прозаического отрывка неизвестного египетского автора VI века до нашей эры.
Ардалион Иванович уже все знал. Труп молодого мужчины был обнаружен сегодня в пять утра. Им оказался тридцатилетний турист из Польши Ежи Моларский. За ним зашел его приятель, чтобы разбудить, группа сегодня должна была возвращаться в Варшаву. Приятель ночевал в соседнем номере, поскольку к Моларскому должна была прийти женщина. Ночью из комнаты за стеной слышались вскрики, но никто им не придал никакого иного значения, кроме сексуального. Как и в случае с вчерашним шведом, мертвец был полностью обескровлен, но никаких ран, никаких повреждений, никаких следов насилия.
После завтрака, вместо ожидаемых пирамид нас повезли на восточную окраину города осматривать крепость и мечеть Аль Рифаи. У входа в огромную мечеть, как и везде в Каире, на нас обрушились попрошайки и продавцы фальшивых папирусов. Все брезгливо проходили мимо, а мне в голову вдруг пришла одна идея, и я принялся копаться в многочисленных запечатанных в полиэтилен псевдопапирусах, пока не нашел то, что можно было назвать предметом моих поисков. Поторговавшись со стариком, заломившим для начала двадцать египетских фунтов, я купил у него картинку за два фунта, да и то переплатил, если, как выяснилось, за три фунта можно было взять пяток.
Свою группу я нашел уже в мечети, где, обувшись в бахилы, писатели, в числе которых и мои, «из Подмосковья», восторгались красотами мусульманских орнаментов, а гид подробно рассказывал, почему в исламской живописи запрещены конкретные изображения — люди, животные, растения, предметы быта, только надписи и узорные орнаменты разрешаются.
— Зачем тебе эта банановая кожура? — спросил меня Ардалион Иванович, на что я, хитро прищурившись, ответил:
— Хочу проверить, правда ли, что они недолговечны, эти таинственные египтянки, — и показал ему псевдопапирус, на котором был изображен сидящий на троне фараон в короне Верхнего и Нижнего Египта, напротив него стояла обнаженная женщина, протягивая левой рукой цветок лотоса к лицу своего повелителя, а правой передвигая фигурку на доске, стоявшей меж фараоном и красавицей на фигурном столике с изображением львов — фараон и его подруга играли в египетские шашки.
— Оп-па! — изумился Ардалион. — Федор, да ты делаешь успехи!
— Думаешь, это они? — спросил Мухин.
— А почему бы и нет, — пожал я плечами.
— Спросим у гида.
Гид не мог объяснить толком, кто именно изображен на картинке, а когда я вдобавок спросил его, почему коран запрещает мусульманам конкретные изображения, а всюду продаются вполне конкретные картинки, срисованные с древних папирусов, он и вовсе смутился и стал доказывать, что эту работу выполняют в Египте не мусульмане, а христиане-копты. Потом только они нанимают мусульман, чтобы те продавали фальшивые папирусы. Якобы коран запрещает рисовать, а коптам запрещается торговать.
— Вот почему у нас в Москве на рынках торгуют одни мусульмане, — пошутил я, на что гид заулыбался, кивая.
После Аль Рифаи нас должны были вести в другую мечеть, но там шли приготовления к какому-то празднеству, и было предложено поехать на другой конец города осматривать еще какую-то мечеть. Тут некоторые из писателей взбунтовались и спросили, а нельзя ли, раз уж программа нарушена, осмотреть какую-нибудь христианскую церковь. Бабенко все уладил, и нас повезли к церкви Святого Сергия, на что Ардалион Иванович заметил:
— Для дела это будет совершенно бесполезно, но как представители христианского народа мы обязаны там побывать.
В дороге возник религиозный спор. Началось с невинного вопроса: Николка спросил, будем ли мы сегодня пить можжевеловку или попробуем подойти к богине интуиции с другой стороны? Ардалион Иванович попросил разъяснить, что он подразумевает под можжевеловкой; Николай пояснил, что джин изготавливается из ягод можжевельника.
