Способности бывшего полицейского инспектора в роли соглядатая развернулись в полной мере. С самого первого дня Клетц стал подозревать в измене всех, начиная с начальника отдела подполковника Мельтцера и кончая вестовыми. Оберштурмбаннфюрер совал свой перебитый где-то в гамбургских трущобах нос во все дела, выискивая "шпионов". Внимание бывшего сыщика привлек и исполнительный обер-лейтенант Либель.
Обязанности Либеля были довольно сложными. Они требовали ловкости и умения заводить и поддерживать нужные знакомства. Он должен был, как говорят немцы, "проходить сквозь стены", потому что его функции не всегда укладывались в рамки служебных инструкций и предписаний. По долгу службы он встречал и расквартировывал в Берлине секретных агентов абвера перед их отправкой в русский тыл и, как доверенное лицо разведки, ведал снабжением их деньгами, документами и даже гардеробом.
Добыть квартиру, продовольствие, одежду в Берлине в то время, осенью 1944 года, было нелегко. Но надо сказать, что обер-лейтенант справлялся со всем этим неплохо. Подполковник Мельтцер был им доволен.
- Мой Либель в Берлине может все, - говорил он офицерам абвера. - Если вам нужны гаванские сигары или подлинный головной убор полинезийского вождя, он и это достанет! Кроме того, у него огромные связи там... - При этом Мельтцер делал значительные глаза, указывая в потолок. - Немножко легкомыслен. Да это и понятно: старый холостяк, со странностями. Но абсолютно преданный и знающий человек. Между прочим, он рисует - и совсем недурно, - я видел несколько его картин. Наверное, их хватило бы на небольшую выставку.
Вот с этих-то картин и начался конфликт Либеля с Иоахимом Клетцем. Вскоре после появления оберштурмбаннфюрера в отделе "Заграница", как-то вечером он остановил Либеля в коридоре и, явно желая блеснуть знанием личных дел сотрудников, сказал:
- Я советую вам, господин Либель, в следующий раз составлять свои финансовые отчеты менее поспешно. Я понимаю, это скучно, ведь заполнять отчеты совсем не то, что рисовать картинки. - Он засмеялся, считая, что пошутил.
Правда, финансовые отчеты никак не входили в компетенцию оберштурмбаннфюрера СД, но "проклятый полицай" лез во все.
Либель помолчал, а затем, когда Клетц кончил смеяться, ответил:
- Интерес к живописи нисколько не мешает мне нести службу, господин оберштурмбаннфюрер. Кстати говоря, ею занимаются иногда и великие люди.
Клетц понял: Либель намекал на Гитлера, который в начале своей карьеры рисовал декорации.
Однако полицейский инспектор был не из тех, кто лезет в карман за словом.
- Я хорошо знаю, чем занимаются люди, и великие и рядовые, - отрубил он. - Это моя профессия!
С тех пор оберштурмбаннфюрер, носивший на мундире крест с дубовыми листьями за карательные экспедиции, не раз в присутствии Либеля заводил разговоры о "людях, которые не нюхали фронта", и даже о людях, которым "следовало бы понюхать фронт".
Либель никак не реагировал на эти прозрачные намеки и только про себя окрестил оберштурмбаннфюрера Клетца "чертовым полицаем".
В то утро, когда Либель явился в кабинет Мельтцера, присутствие там Клетца могло означать, что дело имеет чрезвычайную важность. В руках у Мельтцера Либель увидел телеграмму.
- Прошу вас, господин обер-лейтенант, встретить, соблюдая все правила конспирации, человека, о котором здесь идет речь, - сказал подполковник, протягивая Либелю телеграмму. - Поместите его в одной из наших квартир. Затем доложите мне и... - Мельтцер сделал паузу, - оберштурмбаннфюреру Клетцу. Пароль - "Циклон".
- Слушаюсь, господин подполковник, - ответил Либель. Он взял телеграмму и собрался было идти, как со своего места грузно поднялся Клетц.
- Задержитесь на минуту, мой дорогой господин Либель, - сказал он, подходя к офицеру вплотную. - Я хотел бы предупредить вас, что человек, которого вы встретите, вскоре отправится в тыл к русским для выполнения очень ответственного задания. Кроме того, он фрон-то-вик, - Клетц демонстративно подчеркнул это слово. - Я прошу вас как следует позаботиться о нем. Не давайте ему повода для жалоб. Доложите сегодня в четырнадцать часов.
