– Простите! – все-таки решился подать голос директор. – Эти вопросы подробно освещаются на уроках обществоведения…
– В соответствующем ключе, – перебил Леборовски. – Но мы не закончили. Итак, такова работа УРКа в мирное время. «Четвертый отдел» не мог позволить себе подобной роскоши. Квалификация про́клятого осуществлялась единолично офицером. Степень доказанности вины определялась исключительно статистическими данными. В случае если проклятие позволяло уничтожить носителя, проводилась ликвидация – в течение сорока восьми часов спецмедиком Четверки.
Тишина стояла – ни один стул не скрипнул. Капа с красными пятнами на лице растерянно оглядывала подопечных мальков. Дядя Лещ морщился, собирая на лбу складки.
– Я принял дело об удачливом разведчике в производство. На следующий день произвел арест. Семье выслали похоронку: «Ваш сын и муж геройски погиб в бою за…» Материалы дела были засекречены. Архивы закрыты до сих пор.
Директор подскочил из-за стола.
– Поблагодарим господина Леборовски за выступление!
Яростно забил в ладони Ноздря. Полковник, улыбаясь, смотрел в зал. Прямо на Ника.
То ли выступление Леборовски напомнило, то ли запоздало аукнулся карцер, но Нику снова приснился подпол.
…Дождь прошивал редкий осиновый лесок насквозь. Кроссовки скользили по мокрым листьям, джинсы набухли и не сгибались, точно жестяные. Разодранная футболка липла к телу. На спине, там, где прореха была от ворота до подола, вода стекала по обожженным лопаткам. От холода трясся подбородок и подбирался живот. Ник провел ладонью по лицу, смазывая капли, моргнул – и сквозь потоки увидел что-то темное. Лес стал гуще? Ник заторопился, оскальзываясь и придерживаясь за деревья. Вскоре понял: это небольшая избушка. Очень старая, она вросла в землю по наличник единственного окна, и крытая щепой крыша взялась мхом. Рядом – ни огородика, ни хозяйственных построек. Охотничья заимка? Да вроде пустые кругом леса.
Ник скатился по вырытым в земле ступенькам. Он боялся увидеть замок, но в дужках его не оказалось. Потянул за ручку. Разбухшая дверь с трудом приоткрылась, и Ник скользнул внутрь. Рывком прикрыл за собой.
Запах крови – первое, что он почувствовал.
На полу лежал человек в рваной штормовке и брезентовых штанах. Ноги у него были раздроблены и перетянуты жгутами выше колен, плечо иссечено – мясо вперемешку с побуревшими лоскутами ткани. Но умер мужчина не из-за этого: кто-то выстрелил ему в висок. Кровь тянулась полосами от порога и лужей стояла вокруг головы. Светлые, выгоревшие на солнце волосы слиплись прядями.
Ник отшатнулся к стене и, не отрывая взгляда от трупа, пробрался в дальний угол. Съежился на лавке, подобрав ноги. Его била крупная дрожь, да еще привязалась икота. Задерживал дыхание, прикусывал язык, но никак не получалось с нею справиться. Как же холодно! Даже внутри все болит. Затопить бы печку, вон дрова в углу. Но нет спичек. Можно проверить карманы штормовки… Ну что ему сделает мертвец? Тем более это даже не ареф.
Снова тряхнуло от икоты. Ник медленно сполз с лавки, шагнул к телу – и тут до него дошло: мужчина умер недавно, кровь пахнет как свежая. А ноги он перетягивал не сам, одной рукой такой узел не завяжешь. Оружия рядом с телом нет.
Ник метнулся к окошку и протер мутное стекло. Показался лес, залитый дождем. Дрожали под тяжелыми струями осинки. Прислушался: стучало по крыше, капало на пол возле двери.
Бежать? Но куда?
Трепещущие осинки сбивали с толку, чудилось, там кто-то ходит. От дыхания стекло запотело, пришлось снова мазнуть ладонью.
Темная масса между деревьями двигалась.
Ник подавился криком – воздух закупорил горло, не вздохнуть.
Он сразу понял, что это не собаки и даже не волки. Звери были раза в полтора крупнее, двигались плавно, точно кошки. У того, кто бежал первым, бурая с проседью шерсть свисала клоками. Двое других, угольно-черных, казались гладкими.
За те секунды, что Ник не мог шевельнуться, оборотни пробежали треть пути до домика.
Схватился за лавку – подпереть дверь! – но опомнился: открывается наружу. На печь? Нет места!
Тихий царапающий звук заставил Ника попятиться. Оборотень поддевал когтями створку.
