Тридцать лет под землей - страница 10

С промышленной точки зрения исследование оказалось вполне успешным, потому что туннель, проделанный в склоне горы согласно моим указаниям, позволил перехватить подземный водопад, уходивший без всякой для кого-либо пользы в пропасть, и вывести его на земную поверхность. Выведенная наружу и заключенная в огромную трубу вода направлялась в главное водохранилище, а оттуда по трубопроводу длиной 1050 метров вниз в долину, к турбинам электростанции мощностью 30 000 лошадиных сил.

Чисто спортивная сторона была доведена при спуске до пределов возможного. С помощью малонадежного снаряжения мы последовательно достигли 150, 225 и, наконец, 303 метров глубины, но неожиданно сужение пропасти преградило дальнейший спуск.

Этот спуск подарил нашей стране гигантскую пропасть, для того времени самую глубокую во Франции; мы с радостью ее назвали Пропастью Мартеля в честь нашего учителя и друга — отца французской спелеологии. Если бы нам сопутствовала большая удача, мы бы вышли в грот Сигалер, отделявшийся от нас неисследованным участком в 30–40 метров, и охватили бы всю систему Мартель — Сигалер общей глубиной 482 метра.

Но взамен ускользнувшего рекорда итальянские спелеологи — наши старшие товарищи в этом деле, потому что в их стране найдены самые глубокие пропасти[11],— сообщили, что моей жене («первой исследовательнице глубин») принадлежит мировой женский рекорд по достижению наибольшей глубины.

Мы всегда гордились своей, возможно очень односторонней верностью нашим родным Пиренеям, посвятив себя душой и телом их изучению. Пиренейские горы так прекрасны, так к себе привязывают, а их подземные богатства так разнообразны и неистощимы, что человеческой жизни не хватило бы, чтобы познакомиться хотя бы с малой их долей. Поэтому совесть нас не упрекала в том, что мы не искали приключений нигде, кроме навсегда пленившей нас горной цепи.

И только однажды — исключение лишь подтверждает правило — мы вняли пению сирен или, вернее, призыву подземных фей и, заставив замолчать голос совести, уступили просьбам предпринять подземную экспедицию в Африку, в Атласские горы. Эта трудная, хотя и непродолжительная экспедиция ознаменовалась очень интересным исследованием и была весьма оживленной, иногда даже чересчур.

В этих пустынных местах, где нам помогали только носильщики берберы, языка которых мы не знали, мы пережили довольно любопытные часы.

Всю подземную работу приходилось делать с очень скудным снаряжением, ввиду отсутствия других способов для его доставки, кроме человеческих спин.

Суеверие и боязнь подземных духов внушали носильщикам непреодолимое отвращение к гротам и пропастям, что тоже, признаюсь, значительно осложняло дело. Их страхи, а иногда внезапно воцарявшаяся в их среде неудержимая паника часто ставили нас в большое затруднение.

Однажды они бросили меня одного на дне глубокой пропасти. В другой раз в пещере длиной в несколько километров, отходившей на глубине от вертикального естественного колодца, по вине одного из носильщиков произошел взрыв ацетилена, взбудораживший наш маленький подземный караван.