И такая волна суицидов по матушке-Руси прошла, что ни в сказке сказать, ни в моргах описать - километровые очереди из покойников образовались. Дошло до того, что родственники по блату свидетельства о смерти доставали: умер сам по себе, в силу, так сказать, вполне естественных причин. Иначе не хоронили.
Только порядок навели, мировая общественность головенку подняла: а почему у вас люди мрут, как мухи? И поди объясни про российский менталитет, про томление души и прочие национальные изыски. Не поймут! Тут уж в администрации президента затылок поскребли, а потом изобрели в духе постсоветского садизма: "Тех, кто недоубился, рука дрогнула, того в психушку с окнами на крематорий. Тех, кто распил со смертью стопочку-другую, в общую могилу". И вот что интересно: все разом прекратилось. Потому что у нас люди лишь двух вещей по-настоящему боятся: оказаться в дурдоме и не быть похороненным... Так что другого человека убить можно, это пока разрешается, а себя нельзя. Не похоронят.
- А тебе какая разница?
Большая, как оказалось. Вот ведь, по дурости-молодости лет, думала, что уж мой-то гроб будет завален цветами. В обычные дни их никто не дарит, только в критические - по праздникам и поминкам. А сейчас понимаю, что даже на поминках ничего не будет. Да и никого. Страшно.
- А убить не хочется? Так, для разнообразия, для забавы, чтобы не скучать. Ведь за это ничего не будет.
Стоп! А вот дальше нельзя. Запретная зона. Моя запретная зона. Однако, серый гость, однако! Хлебнул Вадюшиного коньяка, поговорил по душам и выдал точный диагноз, который суров и обжалованию не подлежит.
Я действительно хочу убить. Мужа. Родного. Законного. Только пока не знаю, как. Способов много, глаза разбегаются. И все не решаюсь. Я - девушка городская, натура нервная, импульсивная, вида крови не переношу. Ну да, не леди Макбет, не Екатерина Измайлова. Ну и что! Я тоже право имею. Хотя бы помечтать.
Но вот напротив сидит серый гость и отлично понимает, что - не только помечтать. Что это случилось. Почти.
- Дети у тебя есть? - спросил, будто по больному нерву попал.
Дернулась...
***
Я тогда яблочек да лимончиков накупила (теперь витаминов нужно побольше! интересно, что он скажет?!).
Сказал.
Первую фразу я отнесла за счет перенесенного шока. Над второй задумалась. С третьей пошли членораздельные предложения. Выдохнул:
"Ты что?" - будто данное зачатие случилось само по себе и было абсолютно вне его компетенции. Потом извечная мужская фраза: "А ты уверена, что от меня?".
Нет у нас детей. То есть могли бы быть. Но... рассосалось.
Он тогда гибко увернулся от пощечины, и - на всю ночь экономическую выкладку с графиками и диаграммами. Не время, дорогая, не сейчас. Потом, зайка моя, у нас будут четыре сыночка и лапочка дочка. Но это потом, а сейчас мне нужно закончить фильм, а тебе устроиться на работу. Не так ли? Я нужен ИСКУССТВУ!
А кому была нужна я? Нет, я крепилась. День, два, неделю. Жевала безвкусные яблоки и убеждала себя, что это он от растерянности. От растерянности он и Лику привел, как реальный и сексапильный пример бизнес-вумен:
- Сообразим на троих?
Сообразили.
Ведь знает, что мне водки нельзя. Я после нее выключаюсь ровно на десять часов. Проверено. Но тогда от холода очнулась, он на кухне форточку не закрыл. Спросонья в комнату вошла, а там давно полная идиллия. Спят голубки, сплелись волосами.
Вот так наш диван и стал диваном на троих - а третий всегда лишний. Что мне оставалось делать? Его убить? Ее? Себя?
Выбрала самый простой вариант, за который тогда еще не сажали. Клин клином вышибают. Чтобы победить боль, причини себе другую, более сильную.
***
Это не ад. Это предбанник ада.
Больно.
- Не больно не получится. Платите в кассу и спускайтесь вниз.
На дворе минус пятнадцать, а мы ждем своей очереди. В длинном черном коридоре, где почти нет света. В эти глаза лучше не смотреть. В мятых халатиках, с прокладкой в руке мадонны жадно затягиваются сигаретой. Ждут.
- Следующая!
Особенности национальной медицины: одной делают, другая смотрит. Одновременно с ужасом, с тайным восторгом. Смотрит на ноги в ажурных носочках. Стройные, гуттаперчевые, ноги красивой куклы, которая так и не успела стать женщиной.
