— Сегодня, Бун наблюдал признаки стихийной активности у ее младшей, но они приглушенные, и нет гарантии, что она наследница.
Исиб отпустил ее лицо и в задумчивости отошел на несколько шагов. Его взгляд блуждал по саду, но, казалось, не видел его. Девушка в ожидании приговора не шевелилась и даже дышала поверхностно, боясь привлечь к себе его внимание.
— Клидис, — наконец нарушил он молчание, — собери мне все сведения о жизни принцессы, начиная с того момента как она покинула нас, ежесекундно. У тебя сутки, не разочаруй меня, в этот раз.
Джинния поднялась на дрожащие ноги и, склонившись, попятилась к выходу.
— Да, Господин.
Не успели захлопнуться тяжелые двери за посетительницей, а Исиб уже жалел о проявленной щедрости. Слишком долго. Невыносимо долго текло время. Он жаждал знать о Ясмин все: каждую, казалось бы, незначительную мелочь, с такой же одержимостью, как когда-то давно, игнорировал все, что было связано с ней.
Хватило одного слова, незначительного толчка, чтобы так долго отрицаемые желания вырвались на свободу, и в этом ему некого было винить кроме себя.
Мужчина вышел в сад, не в силах оставаться в тронном зале. Огромное пустое помещение слишком давило на него, не способствуя обретению спокойствия.
Чтобы хоть как-то отвлечься Исиб попытался вернуться мыслями к проблемам с сыном, но все его усилия были напрасны.
Он нетерпеливыми шагами микрон за микроном стачивал итак отполированную до блеска гладь садовых дорожек, выложенных из искусно подобранных природных камней. Буйство зелени и разнообразие цветов в его парке могло соперничать с райскими кущами, но среди множества экзотических ароматов, его преследовал только один тонкий изысканный запах жасмина. Видимо поэтому идиллическая картина не успокаивала, а наоборот будоражила нервы, воскрешая воспоминания тридцатилетней давности, заставляя находить все больше и больше сходных черт между поведением его огненной красавицы тогда, и нынешним Таяра.
Когда-то Исибу казалось, что они с Ясмин созданы друг для друга. Принцесса второго по силе рода, была прекрасной парой для него. Повзрослев и войдя в полную силу, эта джинния пьянила и манила к себе, как яркая звезда, пленив своим очарованием даже искушенного Владыку. Она была взбалмошным необузданным пламенем, живым, прекрасным, волшебным. Но он ошибался, путая ее страстность с любовью. Исиб не заметил, как чувство неудовлетворенности постепенно зрело в ней, слишком уверенный в своей неотразимости и занятый делами. А, когда спохватился, было слишком поздно.
Борьба со стихией бесполезна, она лишь ослабляет и подтачивает самоконтроль. Ясмин по-прежнему горела с ним в унисон, но их любовные игры раз за разом становились все изощреннее и опасней. Страсть и жизнь на грани. Вначале он думал, что ее просто одолела скука и жажда пощекотать себе нервы, но время шло и резервы энергии, накопленные ею за свою недолгую жизнь, истощались. Обеспокоенный состоянием девушки, он воспользовался своей властью и изгнал ее к людям, запретив возвращаться до тех пор, пока не восстановит силы. Исиб полагал, что соблазн, исходящий от жаждущих исполнения желаний людишек, будет достаточно велик, и она быстро вернется обратно, но просчитался.
Два долгих месяца его звездочки не было с ним, и Владыка уже готов был отменить свой запрет, но наконец-то почувствовал близость к своим угодьям души, спящего летаргическим сном мужчины, который в счастливом неведении наслаждался иллюзией последнего исполненного желания. Оказалось, в посте Ясмин была повинна не столько прихоть, сколько не весть, откуда взявшаяся разборчивость ее стихии. Девушка вернулась к нему, лучащаяся энергией, но взгляд всегда таких живых задорных глаз, обдавал холодом и пустотой. Казалось с каждым шагом, приближающим того мужчину к Бездне, джинния все глубже замыкалась в себе.
Исиб надеялся, что постепенно все утрясется, и она придет в себя, вернется к нему… Ясмин пришла, но только не затем, о чем он думал. Она хотела заключить с ним сделку. Свобода от обязательств и жизнь мужчины в обмен на ее. Глупо. Словно ее жизнь и так не принадлежала ему.
