— Ну-ка быстро раскладывай всё по местам, где что лежало.
Оперативник, конечно, сильно рисковал. Но появись на пороге хозяева, можно было объяснить ситуацию тем, что выследил вора и поймал с поличным. Мужичонка засуетился, развернул норковую шубу, повесил её на плечики в шкаф, аккуратно сложил и сунул на полку простынку, в которую была замотана краденая вещь.
— Карманы выворачивай, — поторопил оперативник.
Вор вынул из внутреннего кармана пальто замызганный носовой платок со следами крови и высыпал из него в малахитовую шкатулку пригоршню колечек, цепочек и кулонов. Сергей дождался, пока мужчина выключит свет, закроет дверь, и забрал у него ключ. Они вышли из подъезда и завернули за угол дома. Вор торопливо что-то сунул Сергею в карман куртки, шепнул:
— Спасибо, начальник, — и опрометью бросился бежать.
Инспектор нащупал в кармане пачку денег и, зашвырнув в кусты ключ от чужой квартиры, решительно зашагал в противоположную сторону. Не было смысла кричать в спину жулика нечто вроде: «И чтобы я больше никогда тебя в этом районе не видел!». Знал, что не увидит. А ещё надеялся, что хозяева ограбленной квартиры заявление в милицию подавать не станут, потому как замок не взломан, а из вещей ничего не пропало. В пропаже денег, скорее всего, заподозрят кого-то из своих.
Дома, закрывшись в ванной комнате, Сергей пересчитал десятирублёвые и двадцатирублёвые купюры. Всего оказалось восемьсот пятьдесят рублей — несколько его зарплат. «Надеюсь, хоть полтинник ты себе зажал на пропитание», — с усмешкой подумал он про неудачливого вора. Хотя удача, сегодня, похоже, улыбнулась им обоим.
На «земле»
Краснодар, 1980–1983 гг
В тысяча девятьсот восьмидесятом году четвертый курс Омской высшей школы милиции окончили двести пятьдесят человек. Некоторые выпускники трудоустраивались в зависимости от возможностей своих родителей, одни стали следователями другие — инспекторами ОБХСС, и всё же львиная доля парней сразу ушла в уголовный розыск. В дальнейшем жизнь показала, что как специалисты они оказывались на голову выше своих коллег, пришедших в территориальные отделения после армии или гражданских техникумов и вузов.
Мудров выбрал местом службы Краснодар. Одной из причин его решения стало то, что его отец, коренной кубанец, после развода с матерью вернулся в родные края, и у Алексея с этими местами были связаны яркие детские воспоминания. В Омском госпитале его израненный в боях отец оказался в разгар Великой Отечественной войны, там же познакомился со своей будущей женой Анастасией и остался в Сибири на долгие двадцать пять лет, хотя периодически делал попытки вернуться на Родину.
Алексею было лет семь, когда отец принял решение перебраться в родную станицу. И они приехали туда всей семьёй, и начали строить дом. Из глины и соломы лепились саманные кубики, ходила по кругу лошадка, перемешивающая раствор, да и мальчишки с удовольствием прыгали и возились в грязи. Всё лето поэтапно возводилась постройка. Осенью Анастасия уехала с сыновьями в Омск, чтобы продать их небольшой домик с «удобствами» во дворе и собрать вещи. Но не успела. Уже через неделю на пороге появился отец. Он продал только что выстроенный на Кубани дом. Тогда мама и вступила в кооператив.
Конечно, Алексей не предполагал, что ему, как и отцу, всю жизнь суждено курсировать между Краснодаром и Омском, но прикинул, что в крае в то время было не так много милиционеров с высшим юридическим образованием, и у него есть реальный шанс сделать хорошую карьеру. Предположение оказалось верным.
Загвоздка была лишь в одном, вернее, в одной. В его любимой. После возвращения из армии, за все годы учёбы у него не случалось серьёзных любовных отношений, хотя с девушками он встречался, и с некоторыми выезжал на выходные дни в загородные дома отдыха. И вот на четвёртом курсе, когда уже было принято решение служить на Кубани, он познакомился со Светланой, студенткой политехнического института, и очень быстро понял: это она, его девушка. И не просто девушка — это жена. Вместе они уехать не могли, ей оставалось ещё два года учиться, да и Алексею надо было осмотреться на новом месте, подготовить почву для семейной жизни. Уезжая, он сказал Светлане:
