– А в каких войсках твой батя служил? – взгляд Атасова оставался пытливым, глаза – абсолютно трезвыми. Видимо, алкоголь оказывал на его мозги примерно такое же воздействие, какое обыкновенно оказывает чашка крепкого черного кофе. Невероятно, но факт.
– Да в пехоте, кажется, – Андрей задумался. В ящиках старой румынской стенки, которую он помнил с детства, присутствовали в качестве главных приобретений, сделанных отцом в армии, самые разнообразные армейские значки. Парашюты, звездочки, скрещенные стволы орудий и даже танки. Танками Андрей пробовал играть в детстве, хотя здорово мешали торчавшие из них хвостики, предназначенные, судя по всему, для навинчивания гаек.
– Или в десанте…
– Вот Атасов был майором, – Протасов явно скучал. – А, Атасов? Ходил бы в генеральских лампасах, в натуре, если б бухал поменьше?..
– Ва-валерка, например, два года протоптался на ку-кухне, – Армеец потянулся на лежаке, – видишь, Андрюша, какую мо-морду наел. Как привык ч-челюстями двигать, так до сих пор не может о-остановиться.
– Дебилы вы все, – лицо Протасова потускнело. – Нет, в натуре, Атасов, какого хрена ты приклепался к пацану со своим долбаным Афганом? – Протасов шумно вздохнул, очевидно раздумывая, продолжать или не стоит. – Вот был у меня дружок… Толковый пацан, грамотный. В институт поступил. Реально. Без блата. А потом – Афган. Ну, нормально все, два года в десантуре, медали там и все дела. После дембеля проходил дома пару месяцев, как контуженый. Мать все ждала – в институт восстановится… А он… Походил, говорю, – Протасов перевел дыхание, – походил, и пошел с веревкой в ванную. Вот… Матушка его теперь бутылки собирает… – лицо Протасова стало каменным. – Говорят, в переходе с сигаретами стояла, так козлы какие-то прогнали. Я вот раскручусь немного, подъеду, в натуре, и всех этих козодоев завалю. – Протасов обернулся к Армейцу, – Чуешь, Эдик? Я ж ему говорил про девчонок, а? – он с укоризной поглядел на Атасова, – так он, в натуре: типа, не в этот раз…
– Купи себе, типа, надувную…
– Ты моя резиновая женщина, – Протасов снова развеселился.
– Слышишь, Андрюша, – Армеец доброжелательно взглянул на Бандуру, – как самый мо-молодой, сгоняй в холодильник за пи-пивком.
Андрей встал, провожаемый словами Протасова:
– Ого, блин, нормально. Уже и дедовщина пошла.
* * *
Некогда ухоженная серая «Победа», ГАЗ-20, о которой отец американского автомобилестроения Генри Форд, если, конечно, верить расхожему при Советах анекдоту, сказал, что «это уже не трактор, но пока и не автомобиль», притормозила у светофора на Сырце.
Старушка стала дожидаться зеленой стрелки, а проносящиеся мимо машины обтекали ее, как вода замшелый валун. Багровый закат играл на остатках хрома некогда зеркальной облицовки, массивный кузов во многих местах тронула ржавчина. Но реликты потому и становятся реликтами, что не сдают позиций без боя. Согласно затертой поговорке, танки никогда не моют. Это не так. На самом деле танки драют, да еще как. Гораздо ближе к истине то, что танкам почти не страшна коррозия. А «Победа» со своим двухмиллиметровым корпусом, если и не танк, то нечто весьма похожее.
В былые времена, лет тридцать или сорок назад, «Победой» вполне бы мог владеть, – да что там мог, наверняка владел – некий бодрый дедуган в бежевой кепке и такого же цвета рубахе с короткими рукавами и накладными карманами по бедрам. В одной из тех рубах, что носились непременно навыпуск несколькими поколениями дедуганов, начиная с хрущевской «Оттепели» и по зарю «Перестройки» включительно. Когда вымерли, как динозавры от похолодания. К сказанному остается добавить, что безымянный дедуган мог быть кем угодно – отставником, видавшим фронт не на картинках, вышедшим на пенсию режиссером, а то и начальником средней руки, слетевшим с поста при Хрущеве, достаточно стремительно для того, чтобы не успеть сменить честно выстраданную «Победу» на более престижную «Волгу».
Только вот на дворе была весна 93-го, так что салон «Победы» занимали совершенно иные люди.
– Леха, мудак, убери обрез, пока мусора не попалили, – водитель «Победы» – молодой парень в протертом черном свитере на голое тело и засаленных донельзя джинсах, яростно махнул кулаком под самым носом соседа: – связался, блин, с клоунами…
