— Это ты его только что произнес. Сам и скажи — есть ли такое слово?
— Хм-м, чайник утонул…
— Э-э-э… кто-нибудь помнит, что мы тут вообще делаем?
— Тонем, кажется. Лодка же прохудилась…
— Может, сделаем новую лодку?
— А мы сумеем? Разве для этого не нужно быть… ну, столяром, например…
— Я однажды разговаривал со столяром. Это считается?
— Думаю, считается. Ну что, на счет «три»?
— Э-э-э… а какая цифра…
— Нет, лучше на счет «раз». Итак, раз!
…
— Ну и что это такое?
Давайте быстренько расскажем коротенькую историю…
Бриджет и Джером Добсоны
Чертанов облокотился на фальшборт, глядя на солнце, медленно опускающееся в воду. Удушающая жара спала, воздух наполнился вечерней прохладой, а шеф наконец-то перестал потеть.
Петр Иванович Колобков, работодатель Сергея Чертанова, отличался внушительным телосложением. Но не в смысле роста и уж тем более не в смысле бицепсов. Он удивительно точно соответствовал своей фамилии — невысокий, лысый и круглый, как шар. Крохотные глазки и ушки, носик-пуговка, коротенькие ручки и ножки — колобок, да и только.
Сейчас он умиротворенно опорожнял третью кружку пива, любовался закатом и время от времени перелистывал страницу детектива, купленного в предыдущем порту. Сергей до сих пор удивлялся, как шеф умудряется читать книгу на португальском, не понимая ни единого слова.
— Серега, ты чего там скучаешь? — весело окликнул его начальник. — Ком цу мир, переведешь мне эту ботву! Пивка выпьем!
Сергей только тоскливо простонал. Он любил пиво, но на суше, не на море. Прекрасно знал, что стоит ему принять хоть чуть-чуть, и желудок немедленно взбунтуется — организм Сергея искренне не понимал, как можно сочетать алкоголь и качку. Даже такую ничтожную, как сейчас. Это шефу хорошо — у него желудок луженый, он с малолетства тренируется.
— Все пьете, Петр Иваныч? — грозно нависла над блаженствующим шефом дама огромного роста. — Пьете и пьете, пьете и пьете… Да на вас уже костюмов нет — вон пузень какую своим пивом растянули!
— Матильда Афанасьевна, какое го… счастье! — неискренне заулыбался шеф. — А мы-то уже, грешным делом, наде… боялись, что вас за борт унесло! Вот бы радо… трагедия была бы!
Матильда Афанасьевна Сбруева, в девичестве Штуцерман, была ночным кошмаром шефа. Да и Сергей старался держаться от этой старой мымры подальше. Ибо Матильда Афанасьевна была Тещей с большой буквы — самим воплощением этого ужасного слова. Пожилая мадам отличалась телосложением самки носорога, примерно таким же характером и небольшими, но достаточно заметными усами. Зятя она люто ненавидела, считала, что он испоганил всю жизнь ее единственной доченьки, и портила ему настроение всем, чем только могла.
А могла она очень многое.
— А ты что там стоишь?! — перевела внимание на Чертанова Матильда Афанасьевна. — Вы бы, Петр Иванович, приструнили секретаря-то своего, приструнили! А то я его сама приструню! Ишь, моду взял — пожилой женщине хамить!
— Это как? — живо заинтересовался шеф, ободряюще подмигивая Сергею.
— Да вот так! Я ему говорю — почини эти чертовы весы, а он, стервец, не хочет!
— Они правильно работают, Матильда Афанасьевна, — грустно развел руками Сергей.
— Да где же правильно, когда сто двадцать кило мне показывают! Врут в два раза!
Петр Иванович схватился за живот и дико заржал, пролив пиво на палубу. Матильда Афанасьевна начала густо краснеть. Но отнюдь не от стыда — этого чувства теща шефа не испытывала с самого рождения. От возмущения. Сергей же вновь облокотился на фальшборт, проклиная тот день, когда согласился на этот проклятый круиз.
А ведь все так замечательно начиналось!
Петр Колобков в молодости был простым крановщиком, хорошим комсомольцем (хотя материалы со стройплощадки воровал при каждом удобном случае) и примерным семьянином. Женился в 1986, в двадцать шесть лет, и с тех пор они с женой жили душа в душу (в смысле — до сих пор не развелись). Нажили четырех детей — двух дочерей и двух сыновей.
Ну а потом совершенно неожиданно для всех обрушился Советский Союз. Многие граждане коммунистической империи были погребены под его обломками. Однако многим другим это пошло только на пользу. Среди них оказался и Колобков.
