При слове «слизеринцы» сердце Гарри неожиданно вздрогнуло, но он не захотел задумываться над этим фактом, а просто встал и пошел за Симусом.
Всю недолгую дорогу до паба, расписанного Финниганом, как «самое классное место Хогсмида, с самыми лучшими напитками и самой зажигательной музыкой», Гарри ощущал только все увеличивающееся чувство тревоги и еще чего-то. И только когда он вслед за Симусом вошел в паб - мучающая мысль будто пронзила его своей остротой. Он понял, что искал, чего ему не хватало. А вернее, кого.
Из всех посетителей Гарри выбрал единственного. И этот человек тоже видел лишь его. Из десятков лиц взгляд притягивало одно - бледное и напряженное лицо парня, обернувшегося в ту самую секунду, что Гарри переступил порог. Взметнулись платиновые пряди волос, так картинно оттененные черным шелком мантии, и Драко Малфой замер с бокалом усладэля в руках, глядя на гриффиндорца, как завороженный. Или… словно пытаясь очаровать?
Сверкнувший, как отточенный клинок, взгляд серебристых глаз встретился со взглядом зеленых, спрятанных за стеклами очков, и отразился, как в гранях изумруда.
«Зря стараешься, змей», - подумал Гарри, но где-то глубоко в подсознании промелькнула шальная мысль, которую он не успел проконтролировать: «Да, зря… Потому что я уже околдован тобой…»
* * *
«Почему ты мучаешь меня, Поттер?» - думал Малфой на утро, когда узнал, что Гарри вернулся. Драко слегка успокоился, но в душе неистово желал прикоснуться к гриффиндорцу, чтобы понять, действительно ли все нормально.
«А что, ему не за что тебя мучить? - отвечал слизеринец сам себе. - Ты ему мало сделал зла?»
«Но я же не хотел…»
«Хотел, еще как хотел! Да ты же только от своих издевательств над Поттером мог получить стопроцентное удовлетворение!»
«Я стал бы ему другом, гораздо лучшим, чем этот Уизли, если бы он не оттолкнул меня!»
«А ты когда-нибудь задумался, почему он это сделал? Здесь не играет роли то, что Уизли - нищий, а Грейнджер - грязнокровка, как не играет роли и твое происхождение. Просто ты недостоин».
Недостоин… А ведь это была правда. Что хорошего сделал он за свою жизнь? Как мало по сравнению с тем, сколько раз перечеркнул это отвратительными поступками.
«Зачем ты живешь, Драко Малфой? Ответь себе честно: кому ты нужен на этой земле? У тебя никогда не было друзей, ты никого не любишь, никому не веришь, тебя никто не любит, да и не полюбит, наверное, никогда…»
Вчера, встав в полный рост в окне Астрономической башни, Драко был готов спокойно проститься со своей бесполезной и бессмысленной жизнью, понимая, что ни о чем жалеть не будет. Кроме, может, о том, что еще раз не увидел Гарри?.. но в этом он не признался бы даже себе.
А потом в тумане блеснуло белое крыло. Такая белоснежная сова была только у Поттера. Драко видел, как она постучала клювом в окно гриффиндорской башни, как ее впустили, и на пол комнаты опустился листок бумаги. Это письмо было не от Поттера и адресовано было не слизеринцу, но душа внезапно согрелась, словно в пламени огня гриффиндорской гостиной, от взявшейся из ниоткуда уверенности: Гарри жив.
И вот теперь Малфой стоял перед зеркалом и приглаживал волосы, покорно ложившиеся под умелыми руками. Он не хотел идти в Хогсмид, но его притягивала туда возможность увидеть Поттера. Юноше было жизненно важно самому убедиться в том, что с Гарри все в порядке, хотя больше всего на свете хотелось, чтобы тот навсегда исчез из его жизни.
А вечером Драко сидел в пабе, куда его затащили слизеринцы (кроме этого места они нигде в Хогсмиде не показывались), и тревожно вздрагивал каждый раз, когда колокольчик на двери оповещал о приходе нового посетителя.
В ту секунду, что вошел Гарри, Драко как раз доходчиво объяснял Блейзу Забини, который явно выпил лишнего, и с завидной настойчивостью уже в третий раз пытался его поцеловать, что тому надо пойти проветриться и остыть. Вдруг блондин вздрогнул, будто почувствовав то, что должно было произойти. Колокольчик еще не успел прозвенеть, как глаза Драко впились в приотворившуюся дверь. И в следующий миг встретили взволнованный и какой-то странный взгляд Поттера.
