Творчество очень тесно связано с мировоззрением. Истинность или ложность мировоззрения ведут к истинности или ложности творчества. Лишь человек, обладающий своим взглядом на мир, т. е. обладающий миросозерцанием, миропониманием и мировоззрением, способен к творчеству. Не имеющий самостоятельности, т. е. обладающий псевдомиросозерцанием, псевдомиропониманием, псевдомировоззрением, способен не творить, а лишь подражать. И никакого «вопрекизма» тут быть не может, полный «благодаризм», если пользоваться не раз употребленными понятиями.
Глубина творчества зависит от вида отражения мира. Имеющий миросозерцание не выйдет за пределы первого круга, имеющий миропонимание — второго. И лишь имеющий мировоззрение спосЪбен выйти в круг третий, который, по существу, как выход в вечное, и не является кругом. Ибо не ограничен. Это все, лежащее за пределами круга второго.
Мировоззрение требует творчества. Творчество есть показатель мировоззрения. Не есть ли эта жесткая связь запоздалое проявление вульгарного социологизма? Думаю, что нет. Убеждение вытекает из самого понимания мировоззрения. У мыслящих вульгарно-социологически мировоззрение представляло из себя нечто внешнее для его носителя. Нечто навязанное ему и тем уже снимающее всякое личностное проявление. Я же рассматриваю личностность, самостоятельность как внутренне присущие мировоззрению компоненты. И при этом не свожу мировоззрение к каким-то одним политическим, философским и т. п. взглядам.
Разумеется, здесь речь идет о содержательной стороне творчества. Я далек от мысли, что любой человек, обладающий мировоззрением, есть художник. О таланте я здесь не говорю лишь исходя из того, что о его необходимости в художественном творчестве и напоминать как-то неприлично по самоочевидности проблемы.
Понимаемое таким образом мировоззрение накладывает свой отпечаток на творчество. Обладающий мировоззрением художник способен создать высшее в искусстве. В частности, в литературе — философский роман. Последнее есть доказательство, что его автор — художник-философ.
Влияние мировоззрения на творчество скрыто от исследователя незнанием этого мировоззрения. Последнее и проявляется через творчество. И познаем мы его через творческое наследие. В этом смысле можно рассматривать творчество как источник познания мировоззрения.
Произведения художника дают нам материал для определение его мировозрения. Но этот материал не абсолютен. Он может нам дать и ошибочные сведения. Ибо художник мог что-то не высказать из своего внутреннего мира. Есть на то причины субъективные: неадекватность слова мысли, а особенно чувству и просто нежелание художника выносить на площадь что-то из своего внутреннего мира. Есть причины объективные: в каких условиях художник творил, насколько он имел возможность высказать себя. Насколько велико было вмешательство его внутренней и внешней цензуры.
А потому предназначенное при жизни для печати говорит не столько о там, каким художником был, сколько о том, каким он казался. Конечно, можно сказать, что людям нет дела до того «кукиша в кармане», который мог быть у художника. Но надо быть гуманным по отношению к художнику, понять его и по возможности показать, каким он был. А для этого необходимо анализировать и непредназначенное к печати: дневники, письма и черновики. Конечно, и при их анализе абсолютной истины мы не получим, ибо и в этих материалах возможна доля неискренности. Поэтому подход к данной части наследия должен быть осторожным. Надо учитывать, что, конечно же, здесь возможны и мысли, находящиеся в стадии вынашивания. Тщательный анализ всего наследия даст возможность высказать суждение о мировоззрении художника, более или менее адекватное реально существующему мировоззрению.
При анализе художественного творчества есть некоторые сложности. Надо за мировоззрением героев увидеть мировоззрение автора. На этом спотыкались уже не один раз. При исследовании творчества больших, признанных авторитетами художников есть еще одна сложность — давление авторитета на выводы о нем. Практика показывает, что часто ошибки, описки, несуразности, возможные в творчестве писателя любого масштаба, выдаются за особенности стиля и т. п. И еще одна сложность: при анализе мировоззрения художника не так просто перевести многозначность образного мышления на однозначность понятийного.
