У двери в кабинет Паблито тоже толпились какие-то мужики и бабы в синих моно с гербом «Барселоны».
- А этих почему пустили? - спросила Леди, словно она здесь главная.
- А это родня хозяина, - пояснил сеньор - Понсиано Давила. - Дон Пабло тут пристроил на работу всех кузенов, кумовьёв, тёток, племянниц… Всякие там электрики, сантехники, грузчики, уборщицы… Семейное предприятие, словом. Деревенщина из глухих углов. Зато работящая и без профсоюзов… Теперь им на месяц разговоров хватит…
Среди работящей деревенщины выделялась древняя старушка во всём чёрном. Старушка сидела в кресле на колёсах, а за спиной у нее стояла совсем юная девушка - тоже во всём чёрном.
- Это бабка Канделария, - пояснил Давила. - Ей чёрт знает сколько лет, но она всю эту публику вот так держит! И у нас в Клаверо держала, и здесь! У бабули не забалуешь! Она даже свою праправнучку, дурочку Ампаро, к делу при строила - за собой ухаживать… Дурочка, а жалованье-то идёт! Потрошат хозяина почём зря все эти Мендисабали да Пердигуэрры! Леди посмотрела на бабку с уважением:
- Какое лицо! Ух, какое лицо! Недаром Рембрандт любил рисовать стариков… На ней же настоящая мантилья!
- Ну, мы пойдём, - сказал Дюк.
- Обождите малость, - сказал начальник охраны. - Я пойду спрошу у хозяина. Невозможно думать, чтобы он вас отпустил без угощения. Подозреваю, что вы примчались с утра без молитвы, на пустое брюхо, а это непорядок. То, что подают в гостиницах…
- Да в гробу я видела эти жареные зелёные помидоры, - пояснила Леди. - И рыбу у вас не умеют готовить… Сеньор Понсиано побагровел:
- Прекрасная сеньорита, в Каталонии умеют готовить рыбу, уж будьте спокойны. Не судите о нашей кухне по гостиничным ресторанам. Просто нужно места знать… А туристы всё равно ничего не понимают, и вы в этом убедитесь. Подождите вот здесь, покурите, вам можно. А я вернусь мигом.
- Подождем, Терри, - распорядилась Лидочка.
Герцог Блэкбери мрачно промолчал. Паблито нравился ему всё меньше.
Они прошли к расставленным у окна креслам и расположились под сенью пальм. - Ну и чего мы будем ждать?
- А куда спешить? - сказала Леди. - Не в кафешку же идти - чашечка бурды за двадцать евро! И вообще я спать хочу… У меня джет-шок ещё не прошёл…
- Тем более! - воскликнул Дюк.
Ему бы давно потерять всякую надежду, но герцог Блэкбери был упорен. С горя он запалил сигару.
- Я же сказала! - зевнула Леди и прикрыла свои зелёные длинные глаза. А когда открыла, перед ней уже сидела старуха в чёрном и что-то говорила - жарко и непонятно.
- Пэрдони, сеньорэ, - разом проснулась Лидочка. - Но парлу катала. Эн эспаньоль, пор фавор.
Старая Канделария немедленно перешла на испанский - словно в ней регистр переключили:
- Вот я и говорю - это неспроста! Неспроста украли картинку! Это очень, очень хорошая картинка, а вор очень, очень плохой… Его никогда, никогда не поймают! А станут ловить - пожалеют, пожалеют! Скажите Паблито, чтобы не ловил его, не ловил… Паблито добрый, но он дурачок, дурачок. А вас, вас он послушает. Иначе будет беда, беда. И не ищите того, кто сделал эту картинку, сделал… Он бедный, но вы ему не поможете, нет, не поможете…
Леди напряглась - старуха неожиданно схватила её за руку своей жёлтой лапкой в бурых пятнышках.
- Успокойтесь, бабушка, - ласково сказала Лидочка. - Картинка самая обыкновенная, и на рисовала её одна маленькая русская девочка из одного маленького русского города. Никто её не будет искать - зачем огорчать ребёнка? Всё в порядке. Дорогие картины на месте. Всё хорошо…
Канделария убрала лапку и поправила чёрные кружева.
- Нет, русская девочка так не рисует, не рисует. Потому что картинка была кон дуэнде! Это вам всякий, всякий скажет, кто видел! Для кого-то она дороже самых дорогих картин, дороже десяти тысяч песет…
