— Мне тоже.
Гаснет свет. Медленно, светильник за светильником, зал погружается во тьму. Вокруг слышны шорохи вскрываемых упаковок с чипсами, шипение газировки и то, как дети роняют звонкую цветную череду M&M на пол.
— Я же говорил, что у вас будет повод сравнить вкус, — заговорщицки шепчу девушке, придвигая свой попкорн ближе к ней, устраивая как раз между нами.
Она хмыкает. Я не вижу лица в темноте, но могу догадываться, что опять улыбается. Пусть и краешком губ.
— А у вас — повод полюбить сыр, — и тоже выдвигает попкорн на середину. Теперь наши коробки стоят рядом. Бок о бок.
Начинает играть музыка — на темном экране. А потом, резко вспыхнув, появляется картинка бегущей по снегу женщины, летящей к затерянному где-то в полях дому. Она бежит, не обращая внимания ни на что. Она бежит под эту чарующую, непонятную музыку… и благодаря свечению снега я вижу лицо Беллы.
…Я хотел посмотреть этот фильм. Я прочитал рецензию, просмотрел трейлер и, наверное, шел в кино не просто для того, чтобы скоротать субботний вечер.
Но на деле до фильма со всеми его героями и романтическим сюжетом мне дела не было. Я все время изредка, объясняя это тем, что беру попкорн, поворачивался к Белле, следя за ней. И мне все больше казалось, что есть в этой девушке что-то необыкновенное, что-то цепляющее.
Что она — о боже, как в сопливой мелодраме — моя.
Поэтому, как только сеанс окончился, я не стал ждать подходящего случая. Прямо в лоб спросил, набравшись смелости:
— Не хотите поужинать со мной, Белла? Сегодня, например.
Темное небо. Все такое же темное, с белыми вкраплениями, без облаков. Снежинки, тающие на коже, снежинки, летящие вниз, прямо на меня… а почему я вижу их так хорошо? Почему как на 3D сеансе? Это такое восприятие? Это слишком красивый снег?..
Я подношу руку к лицу, стирая прозрачную капельку, и только теперь, когда движение отдает в голову, понимаю, в чем дело. И почему сзади как будто лед — я лежу. На земле. В снегу. А вверху, помимо белого покрывала, видны какие-то черные линии. Корни? Корни растений, да.
Яма.
Да будьте прокляты те, кто, выкорчевывая столетние дубы в этих лесах, не засыпает за ними корневые системы. Неужели только я хожу по этому лесу?
Тяжело вздохнув, я медленно сажусь. Желаю понять, что именно повреждено и насколько серьезно, прислушиваюсь к ощущениям. Как тогда, через неделю после того сеанса, в день нашей с тобой первой ночи, голова немного кружится и ноги будто ватные. Но это, конечно, не самое страшное. Память на месте, крови нет, а значит, без особых потерь.
Единственный минус — лай смолк. И визг. И вой. У меня больше нет ориентира.
Откуда-то слева раздается писк. Раз, затем второй. Я удивленно веду рукой по куртке, пытаясь понять, что это такое. И натыкаюсь на телефон.
А в нем два непрочитанных сообщения от тебя…
«Ты обещал поговорить в девять. Все хорошо?» — половина десятого.
«Эдвард, я волнуюсь. Если ты занят, ничего страшного. Просто напиши мне» — половина одиннадцатого.
И ни одного моего ответа — как и связи в этом лесу, дабы тебя успокоить…
Зато подобные напоминания служат хорошим стимулом к действию.
Глубоко вздохнув, я опираюсь на стену из земли, аккуратно принимая вертикальное положение. Если хорошо подтянуться и зацепиться за ветку, свисающую вниз, есть возможность вернуться обратно на поверхность. Сама по себе задача несложная.
Но усложняет ее некоторое обстоятельство, выходящее наружу вместе с моим подъемом: нога. Будем надеяться, вывернута, а не сломана — болит чересчур сильно.
Наверное, время подвести первые неутешительные итоги: замерзшее, почти заледенелое тело, ударенная голова, поврежденная нога, усилившаяся метель и, наверное, потеря последнего ориентира. Утешает одно: кольцо на месте. Только оно и греет.
Я стараюсь вести себя спокойно, не паникуя. Стараюсь, не зацикливаясь на ненужном, сделать то, что правильно. И выбраться, черт подери, из этой ямы.
Первый блин — комом. Ну еще бы.
Второй, хоть уже ближе к правде — тоже.
А вот на третий, когда хватаю-таки ту несчастную ветку, все удается. Я не только получаю шанс вылезти, я еще и вижу чудесное, почти божественное явление: огоньки впереди. Маленькие, мигающие, то и дело пропадающие под покровом метели, но все же существующие. Суррей!
