– Нет, Дрю, никого я уже не встречу. Как-то невозможно себе это представить. И в любом случае, вне зависимости от обстоятельств, я выполню свои обязанности по отношению к дочери Билла. Конечно, вы меня мало знаете, но я говорю абсолютно искренне. Вы можете на меня положиться, ваш сын ведь полюбил меня.
– О, дорогая, я знаю. Билл тебя очень любил, а уж ему я всегда доверяла. Да и я сама разбираюсь в людях. В тот рождественский день, когда мы впервые встретились в таверне «Среди зелени», я сразу поняла, что ты за человек. С моих плеч словно груз упал – я увидела, каким счастьем светится лицо Билла, с какой любовью он смотрит на тебя, а ты на него. Я не могла поверить собственным глазам: неужели этот излучающий радость молодой человек – мой сын? Как же легко стало у меня на душе! – Друсилла крепко сжала руку Ванессы. Глаза ее наполнились слезами. – Я не знаю никого, кто с большим правом, чем ты, мог бы стать опекуном Хелены. Я уверена: с тобой Хелене будет хорошо. Ванесса почувствовала, что к горлу подступил комок.
– Спасибо, Дрю. Как только вернемся в Нью-Йорк, я немедленно свяжусь со своим адвокатом. Или с вашим, как захотите. И мы сразу же начнем оформлять необходимые бумаги. Договорились?
Друсилла кивнула.
– Хоть я и намерена прожить сто лет, мне будет спокойнее, если у Хелены появится надежный опекун.
– Наверное, будет лучше, Дрю, если мы больше времени будем проводить вместе. Что, если в летние месяцы вы будете жить здесь, у меня?
Если Друсиллу и поразило это предложение, то она не подала виду. Не колеблясь, она ответила:
– С удовольствием, Ванесса, спасибо, что предложила это. И Хелена, я знаю, будет счастлива. Ей здесь так нравится.
– Значит, договорились. – Ванесса наклонила голову и поцеловала Дрю в щеку. – Я хочу сказать вам кое-что еще.
– Что же?
– Сегодня рано утром звонил Фрэнк. Он приехал в Нью-Йорк… привез вещи Билла… которые забрал из гостиницы номера в Бейруте. Фрэнк хочет приехать навестить нас завтра. Вы не против?
Друсилле было трудно говорить. Она просто слегка кивнула и еще крепче сжала руку Ванессы.
– Он был моим лучшим другом. Я любил его, – тихо сказал Фрэнк, глядя на мать Билла. – Его все любили. Он был совершенно особенным, ни на кого не похожим.
– Теперь его нет, и наша жизнь никогда не будет прежней, – прошептала Друсилла. Глаза ее глядели скорбно, губы были крепко сжаты. – Но мы должны жить дальше, быть мужественными. Он бы хотел этого.
– Да, – согласился Фрэнк. – Он сам был человеком мужественным. Это не пустые слова. Он ведь спас мне жизнь. Вы знали об этом, Дрю?
– Нет, не знала, – ответила она. – Он никогда мне об этом не рассказывал.
– Конечно, не рассказывал, он терпеть не мог хвастаться…
– Дядя Фрэнки! – завопила появившаяся в дверях Хелена и с размаху влетела прямо в его широкие объятия.
Фрэнк крепко прижал девочку к себе. Этот ребенок был плоть от плоти Билла, и как они были похожи! Комок подкатил к горлу, сердце сжалось. Фрэнку было трудно говорить.
Он погладил Хелену по голове, поднял глаза на Ванессу и слегка кивнул. Потом поставил девочку на пол, подошел к Ванессе. Они обнялись.
– Какое горе, Ванесса, какое горе, – сдавленно проговорил он.
– Да, – прошептала она. – Я любила его, Фрэнк.
– Я знаю. Он тоже тебя любил… У меня есть кое-что для тебя. – Разжав объятия, Фрэнк пошарил по карманам, достал конверт и протянул его Ванессе. – Я взял это в номере Билла в отеле «Коммодор» в Бейруте.
Она как завороженная смотрела на конверт. «Ванессе Стюарт» было написано на конверте. Ванесса закусила губу, борясь с подступившими слезами, – она узнала его почерк. Какое-то время она просто держала конверт в руках, потом надорвала его.
Дрю, с беспокойством следящая за ней, тихо предложила:
– Может быть, ты хочешь остаться одна, Ванесса? Давай мы уйдем в другую комнату.
– Не надо, – отозвалась Ванесса. – Все в порядке… Я сама… Я сама выйду…
Крепко сжимая в руках конверт, она покинула гостиную, вышла из коттеджа и побрела по песчаному пляжу.
Среди дюн было одно удобное местечко, где она обычно устраивалась с книгой. Вот и теперь она пришла сюда, села на песок и стала смотреть на море. Она думала о Билле, об их несбывшихся мечтах. Сердце разрывалось от горя.
