Даркл глубоко вдохнул и поднялся из‑за укрытия. Страж стоял всего в двадцати шагах и смотрел прямо на него.
— Мир тебе, страж! — он поднял руку ладонью вперёд, — прости, что я потревожил твой покой…
Молнией мелькнула жуткая мысль: а если он не понимает? Если при жизни говорил на совсем другом, давно канувшем в лету языке? Но мумия не предпринимала никаких действий — просто стояла и смотрела своими высохшими глазами. Даркл приободрился:
— Я никогда бы не вторгнулся сюда, но мне пришлось спасаться от них, — жест в сторону трупов, — я ничего не украл и не собирался воровать. Я воин, а не вор, и не ищу ссоры с тем, кто оказал мне большую услугу.
Мумия, не дослушав, повернулась и пошла к выходу, взвалив меч на плечо. Сейчас страж напоминал походкой очень старого и уставшего человека. Сделав несколько шагов, он обернулся и сделал приглашающий жест. Даркл двинулся следом, боясь поверить в свою удачу.
Так они прошли по тоннелю и вышли наружу. Последний из наёмников, завидев стража, бросился наутёк, изо всех сил пришпоривая лошадь, и скоро скрылся между деревьев.
Страж указал костлявым пальцем вверх, на россыпь камней по склону над входом, затем на расщелину, и Даркл сразу понял, чего хочет от него страж.
Мертвец кивнул на прощание, воткнул свой меч в землю и пошёл обратно внутрь.
Засыпать вход оказалось несложно. Горный обвал навсегда спрятал вход в усыпальницу. Теперь страж обретёт покой.
Кони, конечно, разбежались, но один жеребец запутался поводьями в кустах. На нем нашёлся тюк с тёплым плащом и несколько сухарей, а также кусок верёвки. Даркл с её помощью приладил подарок мертвеца себе за спину. Великолепный древний меч даже не тронут ржавчиной, его длинное, покрытое рунами лезвие не смог затупить сам Величайший Разрушитель — время. Что ж, стражу оружие больше не нужно, а ему, Дарклу, очень пригодится.
Бросив прощальный взгляд на завал, он пришпорил жеребца и двинулся вперёд, на юг.
Тропа в одну сторону.
Даркл никогда не любил узких лесных троп. Будучи уроженцем края, в котором обширные степи соседствовали с высокими холмами, он привык к тому, что путник, идущий по горной тропе или по степи, обладает достаточно хорошим обзором. А это, в свою очередь, почти полностью исключает вероятность нападения из засады.
Племя, к которому принадлежал Даркл, лишь изредка воевало с соседними племенами. Войны эти были не чем иным, как дракой стенка на стенку, смысл которой заключался не в том, чтобы истребить противника, а в том, чтобы вытеснить его с поля боя. Таким образом иногда решались территориальные споры — за пастбище или реку. В большинстве случаев, довольно‑таки редких, бой заканчивался через пять минут и без особых потерь — более слабая сторона на рожон не лезла, а более сильная её не преследовала — соседи, как‑никак. Поэтому Даркл, как и основная масса его соплеменников, не умел устраивать засады или подолгу охотиться на врага, и опыта в противодействии подобным методам ведения войны тоже не имел.
И вот как раз сейчас перед ним простирался густой, дремучий лес. Тропа, ведущая на юг, уже почти затерялась в высокой траве, видимо, ею пользовались крайне редко. Конечно, можно пойти в обход, но как далеко простирается лес и сколько времени понадобится на кружной путь? Даркл, в общем‑то, никуда особо не спешил, но жизнь слишком коротка и тратить её на обходы непозволительно.
Он направил коня по тропе, достав из‑за спины подарок мертвеца и положив его себе на колени — мало ли кто водится в этом лесу.
Конь, устав за день, медленно шёл меж вековых деревьев. Его ездок устал ничуть не меньше, но чутко прислушивался к лесным звукам — он боялся не столько самого нападения, сколько его неожиданности.
Но лес тих и безмолвен. Не щебечут птицы, не перекликается лесное зверьё. Чем дальше углублялся в лес одинокий путник, тем выше становились деревья, их кроны — плотнее, а солнце скрылось за горизонтом, и вокруг стала сгущаться тьма. Даркл понял, что ему придётся или переночевать в этом лесу, или продолжать путь в темноте. Конь устал, потому всадник слез с него и повёл под уздцы, догрызая на ходу последний сухарь. К счастью, на небо взошла полная луна, посеребрив листья деревьев и протоптанную зверьём тропу.
