— Мирослав Купча, бывший майор Седьмого управления КГБ СССР. Уволен из органов КГБ еще в девяностом году. Выяснилось, что он нечист на руку.
— Он занимался наружным наблюдением? Седьмое управление занималось именно этими вопросами? Я не путаю?
Жернаков и Савельев переглянулись. Этот эксперт ничего не путал. Ему были известны даже такие детали, которые могли знать только работавшие в прежнем КГБ офицеры.
— Не путаете, — сказал Савельев. — Но он был замешан в связях с торговцами иконами. И потому майора уволили. Правда, ничего конкретного доказать так и не смогли. Это бывший подполковник Пискунов. Работал в двенадцатом отделе КГБ СССР. Прекрасный был специалист. Уволен из КГБ во время «бакатинских чисток».
— Какими вопросами он занимался в своем отделе?[1] — уточнил Дронго.
— Пискунов был настоящим мастером по части прослушивания. Он имел хорошее образование, стажировался в Англии.
— Довольно приличная компания, — кивнул Дронго, — своеобразный мини-КГБ.
— Вот именно, — признался Жернаков, — все эти бывшие офицеры — люди, забывшие о присяге.
Дронго с удивлением посмотрел на генерала, но не стал ему возражать.
— Самый опасный тип в группе Груодиса, — передал еще одну фотографию Савельев, — Никита Корсунов, майор Второго главного управления КГБ. Уволен в ноябре девяносто первого. Он входил в особую группу ликвидаторов. Вы меня понимаете?
— Профессиональный убийца?
— Да, — нехотя признался Савельев, — вот еще один наш бывший коллега.
Аркадий Галинский. Бывший резидент ПГУ в Австрии. Уволен из органов за нечистоплотность.
С фотографии на Дронго смотрело знакомое лицо.
— Этого я знаю. Да, настоящий гадюшник. Кажется, нам будет интересно. — Он посмотрел на лежавшую перед ним кучу фотографий.
— С вами будут работать за рубежом, в Европе, представители Службы внешней разведки, — отметил Жернаков, — они и предоставили нам информацию о группе Груодиса. Учтите, мы не можем официально признать факт вашего существования.
Речь может идти о действиях и в независимых странах СНГ. А там сейчас работать очень сложно. Любой намек на деятельность российских спецслужб воспринимается очень болезненно. Поэтому мы и решили прибегнуть к вашей помощи. При любом раскладе мы не возьмем на себя никаких гарантий вашего спасения. Вы должны об этом помнить.
— Приятная перспектива. А почему вы считаете, что речь идет о ближнем зарубежье? — спросил Дронго. Жернаков посмотрел на Савельева.
— Это следует из логики нашего расследования, — ответил полковник, — их интересуют офицеры, ранее работавшие в органах КГБ и МВД на Кавказе. Значит, и акция, которую будет готовить группа Груодиса, должна иметь отношение к этому региону.
Дронго молчал. Он снова посмотрел на фотографии.
— И не забудьте, — добавил генерал, — что на этот раз против вас будут действовать профессионалы КГБ, прошедшие неплохую подготовку. Надеюсь, вы понимаете всю сложность стоящей перед вами задачи?
Груодис огляделся. В маленьком уютном Майнце все, казалось, дышало размеренностью и порядком. Словно вылизанный, город жил по своим строгим европейским нормам, когда утренний кофе и привычные газеты ждали его обывателей уже в седьмом часу утра, а стекла и витрины магазинчиков словно устраивали состязание на большую зеркальность своих рядов. В этой сытой и упорядоченной жизни все давно уже забыли об ужасах войны или тяготах неустроенности. Здесь был свой привычный бюргерский рай. Построенный к тому же руками человека.
— Когда вы собираетесь начинать? — спросил его собеседник. Они условились встретиться именно здесь, чтобы окончательно обговорить все детали.
— Мы уже начали, — кивнул Груодис, — не забывайте, что мы обязаны провести соответствующую подготовительную работу.
— И поэтому решили связаться с бандитами, — поморщился посланец Траппатони, некий Карл Штейнбах, который привез для встречи с Груодисом номера банковских счетов, куда были переведены деньги для группы. Он объявил, что готов присоединиться к группе для координации ее действий.
— Откуда вы знаете? — удивился Груодис. — И потом, это не ваше дело. Мы ведем подготовку так, как считаем нужным.
