— Вот живут люди! — шепнул восхищенно Глазов, нажимая кнопочку звонка, укрытую от дождя под козырьком нержавеющей стали. От калитки к дому были проложены два ряда квадратных бетонных плит. Из желтой будки, словно ждала сигнала, выкатилась маленькая лохматая псина, загремела цепью и залилась брехом.
Дверь веранды открылась, на крыльцо вышел высокий худой мужчина в белоснежной рубашке, расстегнутой сверху на две пуговицы, и американских джинсах. Он молча обернулся на собаку, та под его взглядом, пятясь, скрылась в будке. Мужчина подошел к калитке и посмотрел на Павлова и Глазова холодными глазами:
— Вам кого? — Все зубы у него были золотые.
— Нам Гришина, про нас должны были звонить, — робко сказал Глазов.
— Ну-ну, — непонятно ответил мужчина и кивком головы предложил им пройти. Они поднялись на веранду, светлую, застекленную, с голубыми занавесками. Вокруг плетеного стола стояли такие же гнутые плетеные стулья.
— Присядьте, молодые люди, — неожиданно тонким голосом произнес хозяин. — Берите яблоки, они мытые, — тяжелой рукой с большим массивным перстнем и каким-то вензелем на нем он показал на блюдо на столе. — Я вас внимательно слушаю.
— Мы можем вам кое-что предложить, — Глазов закинул ногу на ногу и небрежным жестом взял яблоко.
— Любопытно, — на лице мужчины, узком, загорелом, не дрогнул ни один мускул. — Медные пятаки или серебряные полтинники?
— Ошибаетесь, уважаемый, — Глазов уловил в тоне хозяина издевку. — У нас ни то, ни другое, а третье. У нас благородный металл. Саня, продемонстрируй, — приказал он и сочно откусил от яблока.
Павлов достал из кармана платок, в один конец которого он завернул слиток, а в другой патрончик. Мужчине отдал патрон.
Гришин молча взял его на ладонь, словно взвешивая, шевельнул губами. Глазов обратил внимание на слиток необычной формы, совсем непохожий на тот, что получился у них недавно, и покосился на Павлова. Александр подмигнул ему: молчи!
— Любопытно! — снова протянул мужчина, покачиваясь сухим, видимо, сильным телом с носков на пятки. — Вам ничего не говорит фамилия Зайцев?
— Нет, а что такое? — насторожился Павлов.
— Ничего, это я так, — Гришин мельком взглянул на парней. — Сколько вы просите?
— Пустяки, — Павлов тоже положил ногу на ногу и достал сигареты. — Сорок рублей за грамм.
— Так-так, — в глазах Гришина мелькнул радостный огонек и тут же погас. — А много у вас этого благородства?
— Достаточно. — Павлов помедлил, прикинул в уме и сказал: — Если в цене не сойдемся — ничего, а если согласны — для начала шестьсот.
— Ого-о! — протянул мужчина, и лицо его еще больше вытянулось. — Да вы солидные люди. Банк, что ли, взять сумели?
— Не банк, а банку, — засмеялся Глазов. — Ну, что вы резину тянете? Вам не все равно, где мы это взяли?
— Спешка, друзья мои, нужна только…
— Знаем, — перебил Глазов, — при ловле блох.
— Вот именно, — кивнул мужчина. — А мне надо минут десять, чтобы выяснить пробу и знакомому звякнуть. Моему другу.
Глазов доел яблоко и смотрел на огрызок, не зная, куда его деть. Мужчина подвинул черепаховую пепельницу:
— Можно сюда. Я скоро, не скучайте, — и ушел в дом.
— Саня, я не офонарел? Откуда у тебя столько золота?
— Тихо ты, не ори! Теща просила продать. У нее оно от мужа осталось. После Магадана. Усек?
— Лихо, кореш, лихо! Небось сразу машину купишь?
— Куплю, — усмехнулся Павлов, — и гараж тоже. Но сначала продать надо.
— Не трусь, он не заложит, я это сразу понял. Видал, какой он деловой? Чую, что он срок тянул. Ты видел его челюсти? Они же золотые!
Пока Гришин отсутствовал, Глазов снова принялся за яблоки. Ел он противно, чавкал, и Павлов с трудом сдерживал раздражение. Нет, надо было одному приезжать к Гришину. А теперь этот Бинокль потребует, чтобы я его в ресторан потащил. Может, дать ему рублей триста или даже четыреста и пусть катится ко всем чертям?
Гришин появился раньше, чем обещал, и положил перед Павловым патрон:
— Проба высокая. Но и цена кусается. Впрочем, брать товар будем. Правда, не я сам, но мой товарищ — покупатель надежный. Он возьмет сразу шестьсот.
— Не уступлю ни копейки, — сказал Павлов твердо.
