Трезубец Нептуна - страница 60

Напарники прорывались вперед шаг за шагом, проваливаясь по колено в рыхлый мох, поскальзываясь на влажных бревнах, застревая в плантациях низкорослых, но очень густых кустарников. Утешений было два – еда висела на деревьях вокруг в неограниченном количестве, да вьющиеся над головой комары не сделали ни одной попытки укусить взмокших от усталости людей.

– Интересно, сэр, – ближе к полудню поинтересовался Вайт. – На этой планете есть пустыни?

– Несколько солончаков, – сообщил Атлантида.

– Надо было ехать туда.

– Там воды нету.

– А здесь есть? – развел руками миллионер. – У меня все эти ягоды уже поперек горла стоят. Воды хочу. Самой обычной воды.

Вода скоро появилась. Сперва она захлюпала под ногами где-то в глубине мха, потом поднялась до уровня щиколоток, а спустя пару километров – добралась до колен.

– Будем идти, пока не утонем, сэр Платон? – вежливо поинтересовался толстяк.

– Да не должно быть здесь никаких болот, сэр Теплер! – Рассольников, пытаясь оправдаться, активировал экран браслета. – Вот, посмотрите на карту. Ровный уровень почвы, никаких озер и подтоплений.

– А вы знаете, как делаются эти карты, сэр? – Вайт остановился, переводя дух. – Я тут заказывал километровку при строительстве платформенного завода на Арагоне, наблюдал все воочию. Картографы делают несколько снимков с орбитального катера, потом раскрашивают их на компьютере, и вуаля! Смею вас уверить, с высокой орбиты это болото выглядит точно так же, как и сухой лес вокруг Алагмы.

– Вы тонете, сэр, – предупредил Атлантида.

Толстяк, оставаясь на одном месте и вправду плавно погружался все глубже и глубже в рыхлую влажную почву.

– На себя посмотрите, сэр Платон, – столь же резонно откликнулся миллионер, с сочным чваканьем выдернул ноги из грязи и двинулся дальше.

– Имейте в виду, сэр, – предупредил он, – если вода дойдет мне до горла, то я дальше не пойду… Впрочем, вы к тому времени наверняка утонете.

Подозрения Теплера Вайта не подтвердились – на протяжении следующих нескольких часов пути вода не поднялась выше уровня колен, полностью оправдав надежность орбитально-раскрасочной картографии. Что может означать ошибка в метр-полтора при определении уровня почвы? Мелочь, пренебрежительно малая погрешность… Если, конечно не месить эту погрешность своими собственными ногами.

В вечерних сумерках путники забрались на толстое, ветвистое дерево багрянца и более-менее надежно устроились в соседних развилках.

– Знаете, сэр Платон, – предложил толстяк, объедая ягоды с ближних веток, – пошарьте-ка вы в своих энциклопедиях, да попытайтесь выяснить, почему от Алагмы на запад не проложено ни одной дороги. Чует мое сердце, что все это неспроста. Поверьте опытному финансисту, дорога между крупными планетарными районами – слишком выгодная вещь, чтобы от нее отказались просто так.

– Возможно, это связано с административным делением? – пожал плечами археолог.

– Вот-вот, – кивнул толстяк. – Как раз между крупными административными единицами дороги и нужны.

– Ладно, попробую найти, – Атлантида активировал браслет. – Кстати, сэр Теплер, а где вы научились драться с таким удовольствием?

– Неужели было удовольствие? – удивился толстяк.

– Там, в кабаке, глаза у вас горели, как у голодного льва, увидевшего кролика.

– Правда? – усмехнулся Вайт, откидывая голову на толстую кривую ветвь. – Вообще-то я человек мирный. Правда, в детстве меня отдали в Вистоновский колледж, и поначалу было трудновато. Знаете мальчишек? Каждый норовит утвердиться за счет другого. В общем, дразнили меня «жирнягой» на каждом шагу. Помнится, до того довели, что я даже косметическую коррекцию тела у отца пытался выпросить. Но он, царство ему небесное, не позволил. Сказал: «Ты, такой как есть, единственный и неповторимый, а силиконовых красавчиков-близнецов – миллионы. А если тебя опять дразнить начнут, отвечай, что в тебе не жир, а мышцы. Не поверят – возьми табурет, да и врежь умнику по голове…»

– Ну и как?

– Табурета под рукой не оказалось, – мечтательно улыбнулся Вайт. – Подвернулся стол. Вот им я Сержика и огрел. Скандал бы-ыл… Папа с полгода штрафы и компенсации платил. Правда, мне ни слова не сказал. Меня с тех пор в колледже Столопотамом прозвали. Но я не обижался. Дразнить, правда время от времени пытались – но только новички. Приходилось успокаивать. Я потом уже тяжелой атлетикой начал заниматься, и любого умника мог взять за шкирку и обстучать о ближайшую мебель со всей аккуратностью. Особенно боксеры-каратисты нравились. Он – прыг-прыг, лапками в грудь-живот – шлеп-шлеп. А ты его в угол зажмешь, перевернешь вверх ногами…