– Второй подсудимый согласен с этим утверждением? – поинтересовался судья.
– Да, – поднялся со своего места Вайт. – То, что мы вдребезги разнесли ваш космопорт, получилось совершенно случайно. Мы приносим свои извинения и готовы погасить ту часть ущерба, которая возникла по нашей вине.
– Обвинению понятна суть заявления? – повернул голову председательствующий.
– Да, ваша честь, – вскочили «черные». – Общественность в нашем лице считает необходимым отозвать ранее выдвинутые обвинения.
– На каком основании?
– Согласно данным подсудимыми показаниям, они вошли в атмосферу нашей планеты на боевом корабле, с управлением которым были совершенно незнакомы и в опасной близости от космопорта и населенного пункта город Верех стали наугад пользоваться имеющимися на катере органами управления, что привело к большому материальному ущербу, практически полному уничтожению космодрома Дубль. Обвинение обращает внимание, что подобное могло произойти и с самим городом. Поскольку подсудимые, по их собственному признанию, действовали «наугад», то только счастливая случайность уберегла Верех от приближения катера к его кварталам. Столь безалаберное отношение к своим поступкам, неспособность оценить последствия своих действий заставляет нас усомниться в разумности подсудимых. Я прошу суд снять все обвинения и оправдать подсудимых, поскольку они не являются разумными существами и не способны отвечать за свои поступки.
– Есть! – в первый миг путешественники не поверили своим ушам, а потом кинулись обниматься.
– Подсудимые! – повысил голос судья. – Вы согласны быть оправданными на этих основаниях?
– Да хоть тараканами называйте, – махнул рукой Атлантида, – лишь бы из клетки выпустили.
– Да, Ваша Честь, согласны, – более спокойно произнес миллионер.
– Прекрасно, – кивнул председательствующий, – поскольку стороны пришли к соглашению, суд считает возможным утвердить их договор. Подсудимые более не считаются разумными существами и ответственности за причиненный вред не подлежат. Слушанье дела о нападении на космодром «Дубль» закончено.
Судья ударил в гонг, символизируя этим жестом окончательность принятого решения. Миллионер и археолог закричали от радости и запрыгали на месте, размахивая над головой руками.
– В соответствии с Гражданским Кодексом Ершбика, статье двести четырнадцать об обращении с безнадзорными животными, – уже совсем другим, обыденным тоном продолжил председательствующий, – оба зверя должны быть отправлены на живодерню города Вереха. Если в течение двух недель владелец животных объявится, они будут переданы владельцу, с которого надлежит взыскать причиненный космопорту ущерб. В том случае, если владелец не объявится, животных надлежит забить, а стоимость выработанного из них мыла обратить в городскую казну. Судебное заседание объявляю закрытым!
Председательствующий ударил в гонг. Дверь за спинами осужденных распахнулась, ворвавшиеся внутрь полицейские с привычной ловкостью застегнули на шеях археолога и миллионера строгие ошейники с направленными внутрь шипами, намордники – и, не церемонясь, поволокли их за собой.
В общем-то, если смотреть беспристрастно, живодерня содержалась в безукоризненном состоянии. Длинный дощатый сарай метров двадцати в ширину и пяти в высоту, в котором в два ряда стояли клетки из стальных прутьев. Пол клеток также набирался из прутьев, в щели между которыми экскременты без задержек падали вниз, в алюминиевый короб, откуда тут же смывались водой. Все остальное пространство покрывал толстый, ежедневно подновляемый слой свежих опилок. Благодаря этому на живодерне пахло не застарелой грязью и говном, а свежеструганным деревом. Чистенькая, опрятная, ухоженная живодерня – если только осматривать ее снаружи, а не изнутри клетки.
Особенный оптимизм внушал пластиковый трос с крюками, медленно ползущий над головами узников. Время от времени к нему подвешивали за задние ноги кого-то из отсидевших свой срок обитателей, и несчастный, визжа и извиваясь, начинал свой неторопливый путь к мясницкому столу.
Если прижаться к прутьям у центрального прохода, и привстать на цыпочки, то виден и стоящий спиной к зверью живодер, и его стол. Когда очередная жертва подъезжает ближе, он сильным ударом ножа в шею вскрывает ей вену и отталкивает немного в сторону, чтобы кровь стекла в желоб. Затем ударами тяжелого мясницкого тесака перебивает конечности, прижимает их к тушке и сбивает получившуюся упаковку в горловину измельчителя. По сараю вкрадчиво расползается сытный чавкающий звук, от которого по коже бегут мурашки. Живодер прикидывает по весам количество получившегося фарша, после чего дает помощникам команду или цеплять к тросу очередную жертву, или отправляться на перерыв. В пищу местное зверье не годилось, зато на мыло – вполне, и живодерня работала каждый день, производя нужный всем и каждому продукт личной гигиены.
