На листке, стершемся на сгибах, Вески прочитал:
«...Люблю и ни перед чем не остановлюсь. Ты меня знаешь!»
Дальше шла подпись: буква «Р» с витиеватым росчерком.
— Так... А что соседи говорят, каков Пауль по характеру?
— Не знаю...
— То-то и оно. Кто такой Руди, мы не знаем... Надо найти Руди, да и подругу Армильды. Верно?.. А как протокол?
— Готов, осталось подписать.
— Ну-ну... Вещи я заберу, а ты свяжись с пароходством и — в управление.
* * *
Пятно на брюках светилось. Так могла светиться под флуоресцентной лампой и кровь. Биологический анализ еще предстоял. Эксперт-криминалист утверждал, что ощущает керосиновый запах от обуви, и готовился проверить свое предположение химическим анализом. Кроме того, он установил, что гильза, найденная Вески на пустыре, была со шнурка ботинка Арупыльда.
Покинув криминалистическую лабораторию, Вески зашел в кабинет Отса. Лейтенант еще не приехал. Вески сел за стол, снял очки и задумался. По существу, за весь день, начавшийся, собственно, еще ночью, это была первая минута, когда он мог по-настоящему собраться с мыслями.
Возникло две версии. Первая — убийца муж Армильды Пауль, вторая — убийца Руди, фамилия которого не была известна. «Улики серьезные, — сказал криминалист. — Не исключено, что более правильной версией может оказаться первая: ревнивый муж убил неверную жену».
Но Вески был слишком опытен, чтобы позволить себе успокоиться на этом. Много лет он работает в уголовном розыске и хорошо знает, что о выводах еще не может быть и речи. Ни с одним человеком, имеющим отношение к делу, подробно пока не говорили. Разве только с матерью Пауля да с дворником, которая за день до обыска в квартире Пауля, часов в девять вечера, видела, как из деревянного домика на улице Выргу, что стоит на самом берегу возле причала, вышел с пакетом высокий, широкоплечий мужчина. Вроде это был Пауль Арупыльд. А может быть, и не он... Женщина окликнула парня, но он не обернулся, а лишь прибавил шагу и скрылся за поворотом.
Да, определенного было еще очень мало. Разве только Пауль Арупыльд...
Дверь широко распахнулась. На пороге появился Отс.
Вески надел очки и сказал:
— Пойдем к полковнику, а потом домой, обедать.
— Ожидаю. И давно. — Полковник Мяэкиви сидел за столом, на котором, кроме аккуратной черной папки, ничего не было.
Войну Мяэкиви начал командиром взвода разведки, а закончил начальником разведотдела соединения. В его фронтовой жизни был такой случай. За год до окончания военной службы полковник получил выговор в приказе по фронту за самовольное личное участие в разведывательной операции.
— Признаться, я думал, что вы верите своим подчиненным, — заметил ему генерал. — Оказывается, нет, не верите. Трудно так работать...
Эпизод этот полковник вспомнил не случайно. Обстоятельства не позволили ему выехать на место происшествия. И сегодня с утра, разбирая документы, он не раз с большим усилием подавлял в себе такое же, как тогда на фронте, желание самому вмешаться в расследование дела. Как-то там без него управились! Он хорошо знал Вески, его умение видеть все, что нужно. Но ему всегда казалось, что капитан чрезмерно долго копается, раздумывает. И сейчас полковник думал, что Вески что-то тянет. Будь он, Мяэкиви, с ним — на столе уже давно лежал бы итог первых шагов расследования.
— Давно, давно, — повторил он, пока Вески и Отс подходили к столу. — Знаете ведь, надо докладывать: чрезвычайное происшествие... А я весь день как в потемках. — Полковник позвонил и приказал секретарю пригласить начальников отделов.
Вески молча подал протоколы осмотра места происшествия и производства обыска.
Вошли офицеры. Вески коротко рассказал обо всем, что удалось установить. Полковник несколько раз прерывал его, делая попутно краткие записи в свой блокнот.
— Страшная картина... Нет следов борьбы... Сумочка не тронута... Пауль Арупыльд был там... Что вы думаете?
Вески ожидал этого вопроса, готовился к нему и... не знал, что сказать.
Но полковник продолжал:
— Первое: Пауль на судне?
Отс молча кивнул.
— Снимать с судна будем? Нет... С людьми говорили?
