За отвагу и мужество, проявленные в этом бою, за умелое руководство подразделениями капитан Артеменко был награжден орденом Отечественной войны.
После дерзкого налета на Думбровицы и взятия Сарны Артеменко был назначен командиром лыжного батальона, совершившего не один рейд по вражеским тылам. Знание немецкого языка, освоенного еще в годы работы в милиции, пришлось как нельзя кстати.
Никогда не забыть Степану Елизаровичу один из рейдов по пинским болотам.
— Разведчики доложили, — вспоминает Артеменко, — что гитлеровцы, подтянув свежие силы, в том числе кавалерийский корпус, готовятся перейти в контрнаступление. К деревне, где расположились фашисты, вела лишь одна дорога. Я получил приказ выйти в тыл немцам и сбить их заслон, охранявший дорогу. Напомнил бойцам суворовские слова: «Где олень пройдет, там и русский солдат пройдет, а где олень не пройдет, там все равно русский солдат пройдет». Двинулись в путь. Шли целый день без отдыха, иногда по пояс в воде. Почти всю дорогу приходилось предварительно укреплять жердями, ветками, чтобы не увязнуть в болоте. К селу Дубенецкий Бор подошли ночью. Подтянувшись, сразу бросились в бой: часа за полтора уничтожили почти весь гарнизон; враги бежали, бросив оружие.
«Вперед, на Пинск!» — написал на куске фанеры комсомолец Михаил Шило.
Мы установили этот щит, как указатель, в самом центре Дубенецкого Бора...
«В боях на подступах к городу Пинску, — гласит боевая характеристика, датированная 1944 годом, — при овладении населенными пунктами Дубенецкий Бор и Барова, в условиях трудно проходимой болотистой местности, обходным маневром Артеменко с успехом выполнил поставленные батальону задачи.
В этой операции было уничтожено до 100 немцев, взято в плен 32 человека, захвачено 4 миномета и станковый пулемет».
Пинск запомнился Степану Елизаровичу и тем, что здесь ему командующий армией вручил сразу два ордена — Александра Невского и Красного Знамени. Там же объявили ему, что может надевать погоны майора.
— Счастлив был, не скрою, но понимал, что все совершенное лишь аванс за эти высокие почести. Лишь аванс...
Боевые эпизоды в ратной жизни Артеменко сменяются один ярче другого. Надо было обладать величайшей силой воли, железным характером, командирским талантом, чтобы выдержать то величайшее физическое, психологическое и моральное напряжение, которое выпало на его долю.
При прорыве обороны гитлеровцев на западном берегу Вислы батальон штурмом прорвал вражеские заграждения и первым ворвался в город Сохачев. Бойцы и командиры не успели передохнуть, как снова приказ: зайти во вражеский тыл и перерезать фашистам пути отступления.
— Вперед, вперед! — говорил комбат. — Отдохнем в Берлине...
Улыбка командира, его дружеское слово придавали силы.
Вот и этот приказ выполнен — и звучит уже новый. Тогда-то, прорвавшись в тыл к немцам, батальон с ходу захватил высотку под городом Шнейдемюль и первым вышел к границе фашистской Германии. Михаил Шило и здесь укрепил свою наглядную агитацию: «Вот она, Германия!»
— Гитлеровцы не ожидали столь внезапного нашего появления в их тылу, сначала растерялись, — вспоминает Степан Елизарович. — А когда опомнились, то как бешеные бросились на нас. Атаки пьяных и обезумевших гитлеровцев следовали одна за другой. Все горело вокруг. Густой дым застилал поле боя. Даже трудно было определить, кто и куда стреляет.
В батальоне, как свидетельствуют архивные документы, истекали боеприпасы, все меньше и меньше оставалось людей. Связь с полком была прервана, гитлеровцы обстреливали храбрецов со всех сторон. Вот они двинулись в психическую атаку. Горланили: «Рус, сдавайся!» Наступал критический момент боя, когда казалось, что ряды наших бойцов дрогнут. Артеменко выскочил из траншеи и с криком «ура» поднял батальон в штыковую. Фашисты не выдержали натиска героев и отступили, оставив на поле боя до сотни убитых. Батальон не только удержал высоту, но и захватил много техники и живой силы противника. А в это время уже подтянулись основные силы дивизии.
Комбат, скрывая штыковую рану, доложил генералу:
— Приказ, выполнен...
