— Как же они сумели все это вынести? — спросил Нефедов. — А что, часовой ничего не слышал?
— Часовой-то стоял у входных дверей. А воры забрались с другой стороны, через окно второго яруса Филаретовой пристройки, которая выходит в закуток между царь-колоколом и столбом Бориса Годунова, — пояснил Ковалев. — Маршалк говорил, что, по всей вероятности, грабители несколько раз в ризницу поднимались, складывали добро в мешки, которые прятали потом в Кремлевской стене... Да, вспомнил еще: в ризнице найден солдатский погон пехотного полка, в котором служили амнистированные Керенским преступники. Так что и этими солдатами придется поинтересоваться.
— Понятно, — сказал Нефедов. — С чего начинать будем?
— Комиссар вчера приказал утром к нему зайти, — ответил Ковалев. — Хочет кое-что посоветовать. Да и в дальнейшем, надо полагать, по этому делу нам придется с ним работать.
Комиссар Розенталь был на месте. Точнее, со вчерашнего вечера он никуда не выходил из своего кабинета. После оперативного совещания, которое они проводили вместе с начальником уголовно-розыскной милиции, Карл Гертович обзвонил все милицейские комиссариаты города, еще раз напомнил о необходимости уделить поискам воров самое серьезное внимание. Если на другом конце провода интересовались стоимостью похищенного, комиссар отвечал:
— Я могу назвать баснословную сумму. Но и она будет ничтожно мала, если учесть, что эти сокровища — сама история русского народа, история его культуры, искусства. Согласитесь, что мы должны придерживаться именно этой, а не какой-либо иной точки зрения.
В дверь постучали. Увидев сотрудников уголовно-розыскной милиции, Розенталь пошел им навстречу:
— Вот теперь все в сборе. Располагайтесь. — Выждав, пока ребята расселись вокруг стола, комиссар сел сам и заговорил: — Зачем я пригласил вас, Ковалев, надеюсь, уже сказал. Посему повторяться не буду. Скажу только, что задача, которую нам предстоит решить, не из легких. Потрудиться придется изрядно. Возможны срывы, неудачи. Короче, запаситесь терпением, если хотите, мужеством, чтобы не растеряться, не спасовать. Поиск воров начат. Но не обольщайтесь этим. Ваша задача — установить их и задержать. Мы уже поручили сотрудникам регистрационного бюро Бояру и Саушкину подумать, как и чем они вам могут помочь. А почему вы скривились, Нефедов?
— Карл Гертович, — встал Иван, — разве вы не знаете, что Бояр и Саушкин служили в бюро и при царе?
— Как я посмотрю, вы готовы всех, кто находился на службе в царское время, незамедлительно зачислить в разряд врагов революции, — улыбнулся Розенталь. — Так нельзя. Если человек приходит к нам с открытой душой, его надо принять, дать ему возможность послужить революции своими знаниями, годами накопленным опытом. Специалисты нам очень нужны. Тем более если они, вроде Бояра и Саушкина, преданы своему делу и честно трудятся. — Комиссар посмотрел на Нефедова, затем на Ковалева. Спросил: — В феврале семнадцатого оба были в Москве?
— В Москве.
— Тогда должны знать, что в то время всех преступников по приказу Керенского выпустили из тюрем.
— Помним.
— Так вот все эти уголовники первым делом бросились к сыскным отделениям, чтобы уничтожить свои фотоснимки и регистрационные карточки. Сыщики и охрана разбежались. А Иван Егорович Бояр и еще несколько сотрудников остались. Бояр рисковал жизнью, но спас архив. Он поступил так потому, что сознавал свой долг перед народом. И мы благодарны ему. С помощью сохранившихся документов наши товарищи уже разыскали и обезвредили много опасных преступников. — Розенталь прошелся но кабинету. Помолчав, как бы собираясь с мыслями, сказал: — Этот человек обладает феноменальной зрительной памятью. Даже через несколько лет он может узнать человека, которого видел в жизни один-единственный раз. И у его коллеги Владимира Матвеевича Саушкина такая же исключительная способность запоминать лица, фамилии и даты. Эти-то люди и помогут вам. Завтра утром вы к ним зайдите. Но искать похищенное надо и в ювелирных магазинах, и в разных, как вы говорите, злачных местах.
— Скопом ходить не к чему, — заметил Нефедов. — Давайте распределимся, кто куда. Я — на Петровку, в магазин «Мюр и Мерилиз». У меня там есть кое-что на примете. Потом загляну в галерею Лемерсье на аукцион художественных вещей.
