– Нет. Из его слов видно, что он зол и разочарован тем, что они не относятся к нему как к брату, но какие-либо конкретные заявления отсутствуют.
– Вы уверены?
– Абсолютно.
Свэггер внимательно изучил лист.
– А нет ли, случайно, копии?
– Нет, – ответила она. – Отчет составлен по памяти, а не на основе магнитофонной записи.
– Ладно, хорошо. Пойдем дальше.
Рейли взяла следующий лист и приступила к чтению.
– Это отчет Нечипоренко, еще одного сотрудника КГБ, датированный следующим днем. Он сообщает о том, что Освальду было отказано в возвращении в Советский Союз, описывает его гнев и разочарование.
– Пожалуйста, посмотрите, нет ли здесь каких-либо хвастливых заявлений Освальда.
– Нет. Но здесь имеется вторая страница. – Она прочитала ее содержимое. Ее глаза быстро бегали за стеклами очков по строчкам, в то время как Стронский старался не двигать рукой, в которой держал фонарь. – Это отчет третьего сотрудника КГБ, судя по всему, начальника, по фамилии Яцков. Освальд пришел во второй раз. В субботу 28 сентября он появился на волейбольном матче между командами КГБ и ГРУ, и присутствовавший там Яцков пригласил его в свой кабинет. К тому времени Освальд находился на грани нервного срыва. Он даже вытащил из кармана пистолет. Яцков отобрал у него оружие, и этот идиот разрыдался, закрыв лицо руками. Яцков мог лишь посоветовать ему подать заявление на получение визы в советское консульство. На просьбу Освальда помочь ему установить контакт с кубинцами он ответил отказом. В этот момент в комнату вошел Нечипоренко. Яцков отдал Освальду пистолет и выпроводил его. Чрезвычайно трогательно.
– Ни хвастовства, ни заявлений?
– Почему это так важно для вас?
– Мне нужно знать, что в его словах о собственной персоне могло заинтересовать этого парня, Джеймса Бонда, которого я ищу.
– А пистолет может иметь какое-то значение?
– Вполне возможно. А там нет никаких специфических выражений, ничего подобного?
– Нет.
– Нет так нет. Теперь посмотрим, кто в последнюю неделю сентября посещал посольство. Я имею в виду профессиональных разведчиков, не являвшихся его сотрудниками. Из КГБ, ГРУ, военной разведки, даже СМЕРШа – почему бы и нет?[26] Возможно, тогда существовали разведслужбы, о которых мне неизвестно, связанные с ВВС, войсками стратегического назначения или войсками связи. Эти подразделения плодятся, как грибы.
– Плодятся в темноте и процветают в дерьме? – вставила Кэти.
– Я думал, что разобрался во всем этом, но, как выясняется, нет. Вы готовы?
Стронский и Рейли дружно кивнули.
– Михаил, держите фонарь, а я буду вынимать листы по одному. Кэти, как только улавливаете суть, говорите мне, и я меняю листы.
Так продолжалось три часа с короткими перерывами, необходимыми для того, чтобы отдохнули колени, глаза, спина. Тяжелая работа. Казалось, что прошло не три, а все шесть или даже девять часов.
Наконец она вынесла свой вердикт:
– Специалисты по сельскому хозяйству, дипломаты, врачи, юристы, и ни один человек не подходит под определение «секретный агент». Может быть, русские использовали коды в своих особо секретных документах, и «доктор Меньшов, профессор-агроном» означает «Борис Баданов, киллер», но я сомневаюсь в этом.
– Я тоже.
Они проверили все документы, относящиеся к сентябрю, октябрю и ноябрю, вплоть до дня убийства Кеннеди. Преступление века породило массу документов, потребовавшую отдельной коробки, но Свэггер не видел смысла в их изучении, поскольку все, что произошло потом, не имело значения.
– Никаких признаков Джеймса Бонда, – сказала Рейли. – Никаких признаков каких-либо планов, действий, встреч – ничего, что позволило бы заподозрить посольство в косвенной или непосредственной причастности к событиям 22 ноября. Никаких признаков контактов со «специальными гостями» из Москвы.
– Вам попадалось название «Кацивели»? – спросил Стронский. – Это тренировочный лагерь спецназа и КГБ на побережье Черного моря. Там проходили подготовку все «мокрые» исполнители.
– Никакого Кацивели, – ответила Рейли, – ни малейшего намека.
– Как бы то ни было, вашего президента, по всей вероятности, убили эти красные ублюдки, – сказал Михаил. – Они занимались подобными грязными делами по всему миру.
