Свэггер стоял на вершине холма, у расположенных по окружности колонн, и старался не думать о тогах. Он определял углы. Всего метрах в двадцати под ним по Элм-стрит автомобили мчались к тройной эстакаде. Травянистый склон сбегал прямо к обочине. Улица перетекала в Стеммонс-фривэй, а еще дальше простиралось напоминавшее поверхность бильярдного стола зеленое поле Дили-Плаза.
Лучшую позицию для стрельбы трудно найти. Группа профессиональных киллеров, не имевших доступа в здание строительной компании Ти-Би-Ди, маячившее слева, за несколькими тонкими деревцами, наверняка выбрала бы это место. Они вполне могли пронести сюда автоматы времен Второй мировой войны – «томпсоны», «шмайссеры»[12], коими Америка изобиловала в 1963 году, – и устроить настоящую бойню, в которой едва ли кто-нибудь выжил. Потом могли бы огнем проложить себе путь отхода, но им вряд ли удалось бы прорваться за ближайший блокпост в нескольких километрах от центра города, где они неминуемо попали бы под ливень пуль подоспевшей полиции.
А если стрелок один, и он знал, что необходимо поразить цель первым выстрелом, причем произвести его одновременно с одним из неуверенных выстрелов этого ничтожества Освальда, который непременно промахнулся бы? У него был бы угол обзора девяносто градусов, и он мог бы уверенно попасть в пассажира автомобиля, двигавшегося с неизвестной для него, возможно, непостоянной скоростью. Сидевший за рулем агент спецслужб непременно нажал бы на акселератор в потенциальной зоне обстрела, чтобы как можно быстрее покинуть ее. Какое преимущество могло быть достигнуто за счет использования такой схемы?
Освальд не мог играть главную роль. Ему пришлось бы потратить массу времени, чтобы добиться высокой скорости и точности стрельбы из винтовки, учась стрелять по тарелочкам. Приобретение навыков быстроты реакции и меткости в этом очень сложном виде стрельбы требует от новичка многомесячных тренировок. Некоторые люди достигают в овладении этим искусством поразительных успехов. Их мозг, функционирующий, словно компьютер, раз за разом мгновенно соотносит угол отклонения с перемещением мишени и точно определяет момент нажатия на спусковой крючок. Кое-кто способен стрелять подобным образом с бедра, либо поворачиваясь назад, либо наклоняясь назад, либо между ног. Это столь редкий дар, что его обладатели становятся артистами, а не наемными убийцами.
Но при скоростной стрельбе череда пуль рассеивается по мере увеличения расстояния, поэтому дистанция имеет большое значение. Пуля с неровной поверхностью, попавшая в край тарелки, способна легко разбить ее, точно так же, как несколько пуль, попавших в середину. Стрелок на холме использовал бы не автоматическую винтовку, а обычную. Боб знал, что большинство «теоретиков» полагали, будто это был легкий карабин М1, возможно, использовавшийся одним корсиканским мафиози, но сам он считал, что речь идет о винтовке калибра.22 с повышенной точностью стрельбы, вроде помпового «винчестера», из которого великий Херб Парсонс в пятидесятых годах за два дня поразил двадцать тысяч кубиков, подброшенных в воздух. Скорострельная винтовка.22 могла быть достаточно скорострельной для того, чтобы причинить немалый ущерб с этой позиции… а могла и не быть. Кто это может знать? И пуля, в металлургическом плане, настолько сильно отличалась бы от пули «манлихер-каркано», что по результатам изучения материалов ее оболочки и сердечника любой судебный эксперт очень быстро раскрыл бы секрет второй винтовки, опровергнув тем самым маскировочную версию «одиночного стрелка».
«Я пришел сюда, чтобы найти ответы, – думал Свэггер, – а вместо этого сталкиваюсь с все новыми и новыми вопросами».
Ковыляя, он с трудом спустился по склону и остановился на обочине, в каких-нибудь двух метрах от знака Х, отмечающего местоположение автомобиля в тот момент, когда голову президента поразила третья пуля. Он видел его столько раз, что не испытал никаких эмоций, но вдруг вспомнил звук пули, поражающей человеческую голову, который ему доводилось слышать не раз. Он не хотел этого, но память, помимо воли, неожиданно воспроизвела этот звук из его полузабытого жестокого прошлого, напоминавший удар бейсбольной биты о грейпфрут, после которого плод разлетается ошметками мякоти и брызгами сока. В воздухе оставалось облачко пара из мелких частиц мозга, достаточно плотное для того, чтобы его смогла зафиксировать кинокамера Запрудера до того, как оно рассеялось, когда автомобиль с расстрелянным президентом умчался в больницу.
