Я был уверен: если его схватят, первое время он будет настаивать на том, что действовал в одиночку, поскольку ему нужна слава. В конце концов он скажет им «правду», в том виде, в каком ее себе представлял – что советский агент готовил его к покушению на генерала Уокера, но в последний момент, когда неожиданно возникла такая возможность, поручил стрелять в президента. ФБР тщательно проверит эту версию и не найдет никаких доказательств в ее пользу. Никто не вспомнит, что видел его в обществе некоего подозрительного субъекта, похожего на агента. Кто-нибудь, сидящий за столом по соседству со мной в Лэнгли – может быть, это даже буду я сам, – получит задание выяснить, существует ли хотя бы малейшая вероятность причастности к этому делу русских, и, используя все имеющиеся возможности и средства, составить через год отчет. Который свидетельствовал бы о том, что, кроме попыток этого идиота получить визу в советском посольстве в Мехико, какие-либо следы контактов Освальда с русскими отсутствуют.
Алику покажут фотографии известных агентов с целью установления личности его таинственного куратора, и он никого не опознает.
Если все пройдет хорошо, никаких физических улик не останется – ни отпечатков пальцев, ни взломанных замков, ничего необычного или двусмысленного. Решающим доводом станет баллистика, которая, как я уже объяснял, будет свидетельствовать только об одном выстреле – из винтовки Освальда.
Его фигура постепенно уменьшалась в зеркале заднего вида. Я увижу его еще только один раз – когда наша операция окажется на грани срыва. В скором времени я подъехал к отелю, где мне еще предстоял разговор с Джимми и разработка плана.
Войдя в холл отеля, я не удивился, когда увидел, что Джимми уже ждет меня там.
– Привет, мистер Мичум, – сказал он, поднимаясь с кресла со своей типично ирландской улыбкой на лице. – Не возражаете, если я угощу вас выпивкой?
– Не возражаю, – отозвался я, и мы, словно два старых приятеля с завода по производству пылесосов из Оклахомы, отправились в сумрачный «Мужской бар», а не в «Зал столетия», которым славился «Адольфус», где пели Розмари, Джиджи и Марианна. Мы сели за уединенный столик и заказали выпивку. Кстати сказать, в те времена в Техасе действовали совершенно безумные законы в отношении употребления алкоголя, и нам пришлось «присоединиться» к клубу, прежде чем нам принесли заказ.
– Джимми, – спросил я, – ты еще не говорил с Лоном?
– Нет, я решил не мешать вам, чтобы вы обговорили все детали. Сегодня самое подходящее время для небольшого перерыва.
– Из твоих слов я делаю вывод, что ты все понял. Что я меняю характер операции, но не ее замысел. Те же оперативные принципы, но другая цель. Говоря откровенно, Лон не очень уверен в целесообразности этого и пока не дал согласия на мое предложение. Как и ты. Да и я, собственно говоря, еще не решился до конца. Но уверен, что это можно сделать. Больше того, это нужно сделать. По сути, это продолжение и развитие первоначальной идеи… Ну, ладно. Уже смеркается, а я с утра еще ничего не ел, нужно заказать что-нибудь.
– Мистер Мичум, меня уговаривать не надо. Если, как вы говорите, это нужно, я сделаю. Вы вытащили меня из тюрьмы и дали возможность заниматься тем, что я умею лучше всего, – и к тому же творить при этом добро. Готов идти за вами хоть на край света, хоть в ад.
– Хороший ты парень, Джимми.
– Кроме того, я ненавижу этих богатых ирландцев. Всегда воображают себе, будто они чем-то лучше нас и не вылезли в свое время из торфяных болот, как и все мы. Мой отец ненавидел их больше, чем англичан. Он, наверное, сейчас улыбается на небесах в предвкушении того, что вы задумали.
– Теперь я спокоен, Джимми. Раз ты рядом, значит, у нас все получится.
– Обязательно получится. Знаете, чем я сегодня занимался?
– Нет, конечно.
– Я облазил здание, которое называется «Дал-Текс». Знаете, что означает «Дал-Текс»?
– Даллас-Техас?
– Даллас-Текстиль. Это средоточие всей торговли текстильными изделиями в Далласе. Огромное здание, настоящий муравейник офисов – таких много в каждом крупном городе Штатов. Оно заслуживает внимания, поскольку расположено позади Техасского книгохранилища. По меньшей мере из двадцати офисов открывается хороший вид на Элм-стрит – почти под тем же углом, что и из Книгохранилища.
