Алик и Лора полюбили свой дом. Алик собственными руками починил водопровод и крышу. Затем электрифицировал гараж. Лора покупала занавески и керамическую утварь.
Дом был красивый, уютный и сравнительно недорогой. Двоюродный брат злобно называл его «мавзолеем».
Друзей у Алика и Лоры не было. Они считали друзьями тех, кто приходит в гости. Двоюродного брата приглашали все реже. Зато все чаще приходили американские друзья. Например, менеджер Алика – Сет Эплбаум, веселый и шумный толстяк. Больше года он приходил с невестой Шеллой Роуч. Вчетвером они жарили сосиски у заднего крыльца и пили «Бадвайзер».
Как-то раз Сет пришел один. На вопрос – «где Шелла?» – ответил:
– Мы расстались. Я был в отчаянии. Затем купил новый автомобиль и поменял жилье. Теперь я счастлив…
Лора и Алик жили хорошо, но экономно. Каждый месяц они выплачивали банку тысячу долларов, плюс – телефон, электричество, газ, развлечения…
Они любили путешествия, мюзиклы и слабые коктейли. Они хотели завести собаку, но передумали. Собака могла испортить ковры. А грабителей в их пригороде не было.
Лора и Алик слышали, что некоторым эмигрантам живется плохо. Вероятно, это были нездоровые люди с паршивым характером. Вроде двоюродного брата. Можно ли считать здоровым человека, который пьет из горлышка?..
Алик и Лора жили дружно. Они жили так хорошо, что Лора иногда восклицала:
– Милый, я такая счастливая! Они жили так хорошо, что даже придумывали себе маленькие неприятности. Алик, хмурясь, говорил:
– Знаешь, утром я чуть не сбил велосипедиста. Лора делала испуганные глаза:
– Будь осторожнее. Я прошу тебя – будь осторожнее.
– Не беспокойся, дорогая. У меня прекрасная реакция.
Бывало, что Алик являлся домой с виноватым лицом.
– Ты расстроен, – спрашивала Лора, – в чем дело?
– А ты не будешь сердиться?
– Не знаю. Говори, а то я заплачу.
– Поклянись, что не будешь сердиться.
– Говори. Скажи мне всю правду!
– Только не сердись, дорогая. Я виноват. Я купил тебе итальянские сапожки.
– Ненормальный! Мы же договорились, что будем экономить! Покажи…
– Мне страшно захотелось. И цвет оригинальный. Такой, коричневый… Ты не сердишься? Поклянись, что не сердишься!..
По воскресеньям Алик и Лора долго завтракали, беседовали, курили. Иногда Лора читала вслух русскую газету. Проблемы, волновавшие эмигрантов, казались им надуманными.
– Разве трудно, – говорила Лора, – получить американскую специальность?
– Действительно, – соглашался Алик, – ты права. Единственная проблема вырваться из русского гетто…
В это утро Алик и Лора долго завтракали. Потом ходили в магазин. Потом смотрели телевизор. Потом уснули на веранде.
А когда проснулись, Лора начала таинственно улыбаться.
Алик притворно нахмурился:
– В чем дело?
– А ты не рассердишься? Поклянись, что не будешь сердиться.
– Что случилось?.. Ну хорошо, клянусь.
– Я купила билеты на «Грека Зорбу». Ужасно дорогие. Мне их уступила Айрин Берд. У Айрин заболела дочка… Ты не сердишься?
– Вообще-то я собирался покрасить гараж. Но если тебе хочется…
– Мне ужасно хочется.
– Начало в восемь? Значит, надо переодеваться и ехать.
– Милый, я такая счастливая!..
Минут через сорок они уже ехали по хайвею.
Алик вел машину легко и уверенно. В правой его руке дымилась сигарета. Лора устроилась на заднем сиденье.
Они миновали кладбище, парк и, не доезжая моста, свернули влево.
Над крышами вспыхивала и гасла реклама «Филипп Моррис». Из бьюика в первом ряду доносились звуки транзистора.
Был тот особый час, когда еще светло, но фонари уже зажжены. Стены пакгаузов были темнее неба. Огни реклам светили прерывисто и неровно.
Алик повернулся к жене:
– Мы поедем короткой дорогой, через тоннель. Затем – под эстакадой и мимо виадука. Около церкви еще раз свернем налево. А потом вдоль реки до самого Манхэттена.
– Поезжай, как считаешь нужным, – сказала Лора.
– Хорошо, что ты купила билеты, – продолжал Алик, – я очень рад. Мы не должны превращаться в обывателей. Завтра же выпишу какой-нибудь солидный журнал.
– В котором поменьше рекламы. А то я расстраиваюсь. Знаешь, что меня раздражает в Америке? Здесь всегда есть такое, что не по карману даже состоятельным людям. Даже если имеешь шестьдесят тысяч в год.
