– Сочувствую, – произнесла Маклеуд, без особых, впрочем, эмоций.
– А через неделю – уже первая игра! – жалобным тоном проговорил Голицын.
– Вдвойне сочувствую! – на этот раз голос Эммы звучал уже куда искреннее. – У меня у самой с уходом Андерсон ударная атакующая связка распалась. Кстати, если уж на то пошло, тут тебе повезло: Рут – ценный игрок!
– Повезло?! – взвился Иван. – Маленький, Шаофань, Мак Мерфи – это повезло?! Да у меня на них вся игра строилась!
– Согласна, обидно. Но, боюсь, сыгранность команд по криску – последнее, что учитывает Администрация Школы, формируя подразделения.
– А стоило бы учитывать! – воскликнул Голицын.
– Можешь им подсказать.
– И подскажу! – Иван рванулся к экрану видеосвязи.
– Э, нет! – решительным жестом остановила его Маклеуд. – Не через официальный канал! Или не в мою вахту!
– Боишься разделить ответственность… од-ин? – ехидно поинтересовался Голицын, тем не менее, останавливаясь.
– Ответственность? – хмыкнула девушка. – Нет, не боюсь… од-ин. А вот идиотом, оспаривающим приказ командования, выглядеть не хочу. Чего ты надеешься добиться? Отмены перевода? По мотивам интересов команды по криску?
– Не только по этим…
– Хорошо, по каким еще?
– Ну… – замялся Иван.
– Вот видишь! Самому-то не смешно? Ничего ты не добьешься!
– Не добьюсь – так хоть выскажу им все, что о них думаю! – упрямился Голицын.
– А толку? Никакого – кроме вреда! Охота выговориться – выскажи лучше мне. Да, собственно, ты этим тут и занимаешься… Легче стало? И не станет!
Иван не нашел, что ответить.
– Никто и не обещал, что будет легко, Ваня, – поднявшись из кресла, Эмма подошла к нему и заглянула в глаза. – Думаешь, я не расстроилась? Думаешь, Соколов прыгает от счастья, что заполучил твоего Мак Мерфи? А матросы – считаешь, они рады? Особенно те, кого с корабля на корабль перекинули?
– Вот я и предлагаю отыграть назад… – пролепетал Голицын.
– Нет пути назад, Ваня.
– Но это нечестно! Несправедливо!
– Скажи еще: «Я так не играю!» Жизнь – вообще штука не очень справедливая.
Несколько секунд они молчали, замерев друг напротив друга посреди рубки.
– Ладно, пойду я… – пробормотал затем Иван. – Меня там матросы ждут… А у них ужин вот-вот закончится…
– Иди, – кивнула Эмма, улыбнувшись одними уголками губ. – Увидимся в кают-компании через полчаса!
Первая же тренировка в новом составе подтвердила самые мрачные ожидания Ивана. Случись в Школе конкурс на худшего игрока в криск – его новички Абдель ас-Саляль и Хампи Капур уверенно претендовали бы на победу, оставив далеко позади даже грека Ксахакоса. Рут Андерсон индивидуально была довольно сильна и в перспективе, вероятно, могла бы играть не хуже Бо Шаофань, но времени на встраивание американки в наработанные схемы решительно не было.
Да и сами эти схемы, заточенные под совершенно иных исполнителей, более не годились. В защите многострадальный Танака еще как-то мог заменить выбывшего Мак Мерфи, но роли, отведенные Маленькому и Бо Шаофань, Рут и Терри Лайну оказались не по плечу. Неудачей закончилась и попытка Ивана объединить американцев в атакующий тандем – на поле парочка почему-то в упор друг друга не видела.
От ощущения совершеннейшей безысходности у Голицына буквально слезы наворачивались на глаза, а мяч начинал валиться из рук. Нервозность капитана тут же передалась команде: потеря следовала за потерей, промах за промахом. В конце концов, махнув рукой, Иван за добрую четверть часа до срока прервал тренировку. Угрюмое молчание, грозовой тучей повисшее в раздевалке, было красноречивее любых слов.
– Разрешите, од-ин?
Иван поднял голову: в дверях его каюты стоял аргентинец Гальтиери.
– Входи, Рауль, – рассеянно кивнул Голицын. – Присаживайся.
– Благодарю, од-ин, – предпочел остаться на ногах курсант.
– Садись-садись, в ногах правды нет, – замахал рукой Иван.
– То есть правда – в том месте, на котором сидим? – усмехнулся Гальтиери, тем не менее опускаясь этим самым местом на круглый жесткий табурет.
– Боюсь, что и там ее не слишком много, – невесело улыбнулся Голицын. – Ладно, вываливай, с чем пожаловал – через пятнадцать минут тренировка, – вопреки обыкновению, мысль о криске не вызывала у него ни малейшего энтузиазма.
