Интересно, а начну я сыпать словечками наших молодых людей, поди подумают, — Что-то товарищ генерал у вас — «Тихо шифером шурша, крыша едет, не спеша». Вот только афоризма такого они пока не знают, значит выразятся более определенно.
На МТС, до которой не доехал Сергей Олегович в прошлый раз решили идти через четыре дня после приобретения Т-37А. Два Олега принялись гонять танкистов, а я то помогал им, то стоя за плечом Фалангера подавал ему под руку всяческие советы. Иногда Гриша очень злился.
Ближе к вечеру следующего выходного дня ко мне подошел один из тех пастушков, что пригнали стадо.
— Дяденька командир, мы тут в лесу видели поезд на путях. Еще до войны. С тракторами.
— Брешешь!
— Вот те крест! Ой! Честное пионерское!
— Ну пошли поглядим.
Взяв себе ППД со склада и ТТ для мальчишки, мы пошли глядеть на его находку. Десять километров по едва заметным звериным тропам в лесу это не шутки, это три с половиной часа пути. Наконец на узкой просеке я увидел цель нашего похода. С поездом парень погорячился, всего две платформы в тупике. Правда, земляной пандус около них был явно сделан для удобства разгрузки. А вот груз…
— Сбылась мечта идиота!
— Что такое, товарищ командир?
— Ты знаешь, что мы нашли? Это Б-4 и тягач «Коминтерн»!!! Теперь надо подумать, как этот контрабасик до базы дотащить.
— Наверное, можно вдоль по ручью идти. Там неглубоко, по колено, и дно не илистое. Не застрянем?
Ответил ему я непечатно, особенно по поводу того, что он не сказал о той дороге раньше. Цеплять вдвоем гаубицу к трактору было очень тяжело, не только из-за веса но и из-за неудобства маневрирования. Больше всего я боялся, что гусеница может провалиться между вагоном и пандусом, но обошлось. Русло ручья шло так, что мы прошли мимо базы примерно в километре, а затем вернулись уже по дороге. Еще выезжая на дорогу, я высадил пастушка и отправил со сломанными ветками заметать следы.
На мое счастье, у дежурных в засаде у дороги уже были бинокли, и они меня узнали, несмотря на то, что еще не совсем рассвело. Парень с вениками вернулся на склад уже после обеда. Из попаданцев встречал меня только Степан, остальные еще спали. Мы загнали мое приобретение в ангар, где Фалангер устроил себе танковый завод, и я отправился спать, а Степан продолжать нести вахту оперативного дежурного…
Узрев притащенный Саней агрегат, я сначала обалдел, а потом озверел. Следующие минут пять я рассказывал Сане о нём, гаубице, их общих родственниках и их взаимоотношениях. Наконец, когда в моей речи стали появляться приличные пробелы и союзы, я сказал
— Кто здесь за разведку отвечает??? Пушкин??? Где немцы? Сколько? А кто знать должен? Начальник глубинной разведки, ага. А он чем занят?
Это было не правильно, но я, действительно, был зол. В основном, правда, на себя. Но… Где аэродромы, которые надо известь? Где немецкие гарнизоны? Кто здесь вообще находится, кроме нас? Кое-что было известно из ноутов, но там не сказано, где находится конкретное подразделение. Кроме того, их наверняка переставили. А народ, вместо занятия делом всякие железяки тырит. Полезные, аж словей нет, но по кому мы их применять будем?
Зашел я в ангар и увидел Б-4. Ту самую, 203 мы-мы с относительно коротким стволом и на гусеничном ходу. Хорошая штука, но вот шасси откровенно неудачное.
Была мысль конечно поставить ЭТО на шасси «Евы», но было сразу несколько проблем.
Во-первых — у нас не было оборудования и инструмента почти. ПАРМ развернутый на роль полевого танкоремонтного завода не тянул все-таки…
Во вторых — шасси «Евы» было банально медленным, да оно у нас было без нагрузки, но разогналось всего до 15 км/ч при загрузке на него 40 человек. А при монтаже гаубицы и бронезащиты — скорость могла упасть до 12–14 км/ч. Что было откровенно медленно. А в «полевых» условиях не было никакой возможности перемонтировать трансмиссию исключая один из гидротрансформаторов на борт. У нас просто не было валов могущих выдержать ТАКИЕ нагрузки…
В третьих — шасси было довольно прожорливым по топливу, все-таки 750 л.с. дизель… А солярки у нас было не НПЗ.
