Судоплатов отреагировал лишь легкой улыбкой, а Берия усмехнувшись, добавил: - Понимаю, для вас он живая легенда, но ничего, у вас еще будет время поговорить. Я сегодня уезжаю, а вот Павел Анатольевич остается еще на несколько дней. Так что наговоритесь.
Кто такой Судоплатов я знала хорошо, поэтому сразу прониклась симпатией к этому человеку. Да и в его взгляде чувствовалось, что он прекрасно осведомлен о том, что "эта скромная женщина сыграла далеко не последнюю роль в разработке и подготовке методик разведовательно - диверсионных операций". Короче два профессионала и два хороших человека поняли друг друга с одного взгляда.
- Ника Алексеевна, ответьте мне на один вопрос - Берия находился в хорошем расположении духа, и сегодня взгляд его пронзительных глаз не был холоден и беспристрастен, как это обычно бывало при разговорах с другими людьми. Сегодня Лаврентий Павлович смотрел на Нику с любопытством и интересом. Такой интерес бывает у детей, когда они впервые видят какие-то новые грани в, казалось бы, хорошо знакомом предмете или событии. - Там, в вашем мире, все женщины такие же хорошие бойцы, как и вы или вы являетесь исключением из правил?
Вопрос, конечно же, был с подтекстом, ибо не тот человек был нарком Берия, чтобы не ознакомится с личным делом товарища Ивановой. 'Интересно, зачем этот вопрос. Проверяет? Вряд ли. Что-то я какая-то мнительная. Не надо искать черную кошку в темной комнате' - подумала Ника. Ответила же она, как и подобает в таких случаях. На глупый вопрос - получите глупый ответ
- Нет, Лаврентий Палович, просто мужчины стали слабее. Свято место - пусто не бывает. А война дело тех - кого она затронула, вне зависимости от пола, возраста и времени.
- Вот и я думаю - произнес нарком - Если том в мире женщины дерутся и стреляют лучше чем мужчины, то такой мир гроша ломаного не стоит.
Берия, задавал различные вопросы, но все они к делу не имели никакого отношения. У меня складывалось впечатление, что нарком уже давно составил обо мне свое мнение и сейчас просто удовлетворяет свое любопытство относительно устоев и традиций того общества, которое было в моей жизни, и не было, да и, наверное, никогда не будет в его жизни.
- Скажите, пожалуйста, а вот если бы у вас прямо сейчас появилась возможность вернуться в свой мир, свое время, вы бы вернулись? - ЛПБ задал еще один 'милый вопросик' в стиле тех, на которые лучше не отвечать.
- Вернулась бы, Лаврентий Павлович - твердо ответила я.
- И бросили бы нашу страну в самый ответственный момент? - провоцировал Берия.
Шестым чувством, спинным мозгом, женской интуицией, чем угодно это можно назвать, но я знала, что сейчас надо говорить правду, и только правду:
- Для победы своей страны я сделала немало. Вся информация, которой я обладала, уже записана и обработана, а наличие или отсутствие одного инструктора не такой уж важный фактор для Советского Союза в этой войне. А там у меня - ребенок.
- Да, дети - это наше все - согласился собеседник. Чтобы там про него не говорили, но свою семью Лаврентий Павлович любил. После этого высказывания в комнате воцарилось томительное молчанье. Каждый подумал о своих родных и близких. Нарком молчал, Судоплатов как младший по званию не проявлял инициативу в разговоре, пока его не спросят, а я вдруг ощутила что никто, не в каком мире не сможет заменить мне маленький теплый комочек, уткнувшийся в плечо и доверчиво спрашивающий: 'Мама, а ты меня никогда не бросишь? Ты меня всегда защитишь? Правда?' И от одного этого воспоминания стало сразу больно и одиноко. Ситуацию спас какой-то подчиненный Берии. Он постучался в дверь, и после одобрительного: - Войдите,- доложил: - Товарищ Народный комиссар, все готово. Что там готово, я не знала, но была благодарна этому НКВДшнику за то, что он очень вовремя появился.
- Пойдемте, Павел Анатольевич, нехорошо заставлять людей ждать - сказал он, вставая - А вам, Ника Алексеевна, до свиданья. Увидимся теперь, наверное, нескоро.
Я, собрав волю в кулак, встала: - До свиданья, Лаврентий Павлович, разрешите идти.
- Идите, но надолго не пропадайте. Вам еще с товарищем Судоплатовым сегодня предстоит разговор.
