Вообще, в этой нашей истории кроется что-то очень болезненное и ненормальное. И ненормальное это впоследствии разрушило и страну, и коммунистическую идею.
Отсюда следует очередной парадокс – самый последовательный сторонник коммунизма сам же его уничтожил.
Между тем справедливости ради надо остановиться на трактовке событий моего времени потомками.
В будущем неким таинственным образом изменились разительно оценки. В уме обывателя из будущего лагеря ассоциируются с исключительной жестокостью и нелепой иррациональностью.
В тех лагерях сидят миллионы заключенных, которые охраняются многочисленными откормленными охранниками. Задача этих охранников заключается в скорейшем и жестоком лишении жизни этих самых зэков, т. е. жителей страны.
Информации о том, какую роль сыграли в развитии советской экономики эти, мягко говоря, негуманные методы, у обывателя нет. Такое впечатление, что кто-то намеренно и старательно скрывает экономическую подоплеку данного явления нашей истории.
К примеру, не введена в широкий оборот информация, что при строительстве Беломорско-Балтийского канала осужденные были организованы таким образом, что и работы, и руководство работами, и проектирование, и даже охрана заключенных выполнялись собственными силами «лагерников», а кадровых чекистов было лишь 37 человек!
Но ведь совершенно очевидно, что решалась чисто экономическая задача – строительство канала, строительство с минимальными затратами ресурсов и только трудом заключенных. При этом на практике проверялась одна из моделей казарменного социализма, самого по себе призванного решать экономическую задачу.
А вот еще один пример.
Нелепым образом трактуются результаты посещения наших лагерей того периода представителями самой гуманной части западной интеллигенции. А ведь та международная комиссия не усмотрела признаков жестокости.
Однако обывателем будущего выводы этой комиссии трактуются предельно примитивно: «Сталин комиссию обманул».
Как же, как же. Так таких умных и обманешь? Обмануть можно только вас, глупых.
Мои размышления были прерваны заходом самолета на посадку. После приземления встретивший меня старший лейтенант НКВД сообщил, что ему приказано обеспечить «отдых и питание товарища генерала» и «отправку в Москву ближайшим рейсом».
Ника
Они назвали это Дачей. Вот так, без конкретики. Высокие сосны, деревянные домики с резными ставнями и крылечками с плетеными креслами и столиками. Недалеко протекала речка. Чистый воздух, солнце и комары – и ведь даже не представишь, что где-то в нескольких сотнях километров война.
Только у нас была своя, тихая, информационная война. С людьми, со всей страной. С прошлым. С мягкими полуулыбками и требовательным недоверчивым взглядом – врите, ребята, да не завирайтесь! А мы говорили… разное. Обходительное, уважительное отношение. Ненавязчивое, но и без фамильярности. А главное – методичный и очень подробный допрос, начиная от «расскажите о своем детстве» до «последних моментов перед переносом». Наверное, так и нужно было, чтобы нам поверили.
На первой же встрече я терпеливо и доходчиво объяснила разницу между историей и историографией – наукой, изучающей, как пишут историю. А также тем, откуда возникают исторические версии и интерпретации. В плане «что и когда происходило», а также «кто из командующих был на месте или нет» – я много не наговорила. Уж больно плохо я изучала Вторую мировую, хоть и сдала в свое время ее на «отлично». Меня всегда привлекали другие периоды. Не раз и не два я послала «горячий привет» тем умникам, которые засунули меня в самое нелюбимое время. Вот если бы в Средние века… Мечты, однако, у вас, девушка… А тут все просто.
Большая польза от меня оказалась в сравнительной характеристике местной и «нашей» диверсионной подготовке. Я знала! Я верила, что где-то внутри меня спит преподавательский талант. Даже сдуру хотела идти учителем истории в школу. Вовремя посмотрела на «контингент» и подавила мысль в зародыше.
Работали с нами восемь человек. Два врача – серьезные дядьки без грамма юмора, и шесть «штатских». Угу! Таких же, как я Елена Прекрасная. Выправку никуда не деть, да и подход к информации, методы ведения допроса – все это указывало на серьезные звезды на погонах. Вернее, ромбы в петлицах. Приезжали еще какие-то люди. Уединялись в домиках с Доком или Змеем, которому прописали полупостельный режим. Пару раз приезжал Старинов.
