Гарри немного расслабился. Творец явно пребывал не в том настроении, чтобы отрывать потревожившим его людям головы.
Творец заявляет о своих галлюцинациях. Может быть, вселенная действительно является сном одного человека, прикорнувшего на пляже? А что будет со вселенной, когда этот человек проснется и отправится искать голых телок?
— Нам нужна информация, которая поможет спасти нашу вселенную, — твердо сказал Горлогориус.
— Я сочувствую вашим проблемам, ребята, — сказал Фил. — Но не понимаю методов их решения. Нельзя же, чуть что случится, звать на помощь самого творца. С проблемами нужно уметь справляться самостоятельно.
— Время не терпит, — сказал Горлогориус.
— Да, когда я создавал время, то здорово промахнулся, — признался Фил. — Хотя что еще вы могли получить за такие бабки?
— Ты дашь нам ответы? — спросил Мэнни.
— Не уверен, парни, — сказал Фил. — Все это было довольно давно.
— Разве можно забыть устройство вселенной, которую сам сотворил? Я бы такое не забыл, сколько бы времени ни прошло, — удивился Мэнни.
— Если правильно подойти к этому вопросу, можно забыть про все на свете, — сказал Фил. — К тому же ваш мир не единственный. Я их потом столько насоздавал… Можно сказать, поставил производство на поток.
Это сколько же он спит, поразился Гарри. Или не спит? Неужели он создает вселенные на промышленной основе? Да еще и за деньги? Интересно, кто ему платит?
— Придется тебе напрячь свою память, — грозно сказал Горлогориус. Похоже, он полностью поверил в теорию Гарвина относительно природы мелких творцов и решил применить тактику давления и запугивания, которую обычно использовал против младших волшебников. — А то ты останешься здесь навеки.
— Нелогично, — сказал Фил. — Я не могу остаться здесь навечно, потому что, по вашему собственному утверждению, опасность грозит вашему миру в самом недалеком будущем. Но я готов вам посодействовать. В чем проблема?
— Эта проблема касается Большого Бо.
— А, эта проблема, — сказал Фил. — Сочувствую вам, парни. Большой Бо — это вам не два пальца об асфальт…
— Мы разработали средство для борьбы с ним, — сказал Горлогориус. — Но нам нужны ключи.
— А я их хорошо спрятал, да? — сказал Фил.
— Неплохо, — согласился Горлогориус. — Кстати, а сколько их всего?
— Значит, вы еще не разгадали эту великую тайну, являющуюся одной из основ мироздания, парни? — развеселился Фил. — Лучшие умы вашего мира веками бьются над моей задачкой, да?
— Бьются, — подтвердил Горлогориус. — И я верю в их успех.
— Но веков в запасе у вас нет, — сказал Фил. — И вы решили поговорить с автором. Пожаловаться папочке, так сказать. Или нет?
— Да, — признался Горлогориус, еле слышно скрипнув зубами. — Ты нас очень обяжешь, если скажешь, сколько всего ключей ты создал.
— Семь, — сказал Фил.
— Семь? — удивился Мэнни, ожидавший услышать куда более значительное число. — Почему семь?
— А почему нет? — спросил Фил. — Семь — это сакральное число: семеро козлят, Белоснежка и семь гномов, семеро неуязвимых мудрецов, цветик-семицветик, семь чудес света, и вообще… Я планировал сделать больше, но потом не захотелось париться…
Для Гарри речь Фила явилась чистейшей воды абракадаброй. Он понимал почти все, пока Фил не произнес слово «сакральный».
— Сакральное? — переспросил Мэнни. Очевидно, у него тоже были сложности с пониманием этого слова.
— Мистическое, — объяснил ему Горлогориус.
— Семь — сакральное число? — удивился Мэнни. — Что такого сакрального в семи козлятах?
— Видимо, в том мире это очень сакральная сказка, — сказал Горлогориус.
— А как же три поросенка? — не сдавался Мэнни. — Трое-из-ларца — одинаковы с лица, три девицы под окном, три богатыря, наконец… Я думал, три — более сакральное число.
— Очень интересно слушать вашу дискуссию, парни, но вы забываете одну важную вещь, — сказал Фил. — Если вы помните причину, по которой вы меня вызвали, я творец, и мне лучше знать, что в вашем мире сакрально, а что нет. И если число три греет вас сильнее, чем число семь, можете остановиться на поисках трех ключей, и пусть оно все горит огнем, о'кей?
— Не выйдет, — улыбнулся Горлогориус. — Мы уже нашли четыре.
