Отец Бенедикт поработал столь усердно, что тело Енса стало легко складываться в четыре, в восемь и даже в шестнадцать раз. Это определило его дальнейшие шаги, и в 1904 году он стал гордостью парижского цирка братьев Медрано. Но собственная исключительность в те годы не могла удовлетворить идеалистически настроенного отрока. Поэтому, 16 октября 1906 года, он попытался сложить одного из братьев Медрано, а именно — толстяка Гастона, хотя бы в два раза. Это не дало никаких положительных результатов, лишь печально отразившись на манишке Гастона, на только что скушанном им бифштексе и на самом Енсе, который два дня спустя от был в качестве поваренка на пароходе «Гамбетта» в дальнее плавание, Увидев берега Америки, молодой Енс Боот, которому было тогда четырнадцать лет от роду, обрадовался: жизнь в Европе, начиная от проглоченного уса лангуста и кончая сломанной манишкой добряка Гастона, уже слегка угнетала его. Однако, будучи еще чрезвычайно молодым, он не смог принять какое- либо решение и вскоре вернулся в Европу, где в течение трех лет занимался различными делами: учился в средиеучебном заведении, служил младшим цирюльником в Бухаресте, под бирал окурки сигар и выступал в роли факира, публично гло тая горящие газеты..
В 1910 году, 3 июля, мисс Жопл, сидя под большим зонти ком на набережной Канн, вдохновенной кистью передавала пену Средиземного моря, невесомую, как пух вылинявших се рафимов. К ее величайшему удивлению, из пены появилась пенорожденная Андиомена, которая при ближайшем рассмот рении оказалась пенорожденным, точнее Енсом Боотом, пытавшимся скрыться от невыносимого зноя в морских глу бинах. Судя по сохранившимся портретам, Енс Боот отличался редкой красотой. Не мудрено, что час спустя он совместно с мисс Жопл пил цейлонский чай, приглашенный ею на долж ность штатного натурщика.
Мисс Жопл было пятьдесят восемь лет. Ощущение божествен ной красоты совершенно лишало ее возможности спокойно во дить кистью по полотну. Но это художественное бездействие не мешало работоспособности Енса. Прожив год с мисс Жопл, Енс нашел свою миссию законченной и, прекратив с помощью некоторых химических препаратов жизпь даровитой художни цы, оказался владельцем виллы на Ривьере, свиней в Йоркши ре и гиней в «Английском банке».
Но Енс Боот находился в это время не в Йоркшире, а в Ницце, то есть всего в восемнадцати километрах от Монте-Карло, и, оплакав мисс Жопл, он направился в это гостеприимное место.
— Восемнадцать! и закричал Енс, бросая на стол прозрач ные символы виллы на Ривьере.
— Одиннадцать, — вежливо ответил крупье.
— Восемнадцать! — повторил упорно Енс, выгоняя всех свиней Йоркшира.
— Тридцать четыре, — робко возразил крупье.
— Восемнадцать! — И Енс кинул все свои гинеи, преду смотрительно размененные на франки.
— Ноль, — раздался соболезнующий шепот крупье, Енс Боот вышел из казино нищим, но утешенным мыслью, что он подарил своему отцу, монакскому принцу, всего-навсего двести пятьдесят тысяч фунтов, в то время как получил от него неоценимый дар — жизнь.
Не унывая, Енс Боот обрел новое ремесло. Он подрядился танцевать танго и бостон с различными дамами в возрасте свыше сорока лет. Регулярно от пяти до семи он прижимал к себе дряблые животы, обтянутые в шелк или в бархат. Дамы весили от восьмидесяти до ста килограммов каждая, и Енс, тан цуя, потел, подтверждая этим достоверность божьего прокля тия. Енс танцевал хорошо, и, откровенно говоря, ему часто хотелось пригласить какую-либо молодую женщину. Но это было строго запрещено синдикатом одиннадцати почтенных дам, владевшим ногами Енса.
Так продолжалось до 14 января 1914 года, когда случилось нечто катастрофическое и в сильной мере ускорившее гибель Европы.
