Следующее поколение, - молодые люди, которые не принимали самостоятельных решений в 70-ые, сложилось в условиях отчуждения от советского и русского общества (которые они не захотят различать). Выбраться без яркой вспышки сопротивления, без идеологической одержимости им не удастся. Ужесточение эмиграционной политики властей не ослабится, пока оно не уравновесится соответствующим по силе ожесточением сопротивления. Таким образом России неизбежно предстоит новая волна сионистского движения, ибо никакое другое движение (например, движение на беспрепятственное переселение в Америку за счет еврейских организаций) не найдет в себе достаточного мотива для борьбы. В отличие от нашего сионистского движения, многие участники которого покидали Россию с любовью, сохраняя дружеские связи, симпатии и культурную ориентацию, следующая группа будет прорываться с ненавистью. Постепенное смыкание русского национализма с официальной идеологией отнимет у них возможность и желание сохранять различие терминов "русский" и "советский", на котором так настаивает русская(антисоветская) эмиграция. Следующая волна сионизма в гораздо большей степени будет волной еврейского национализма, чем это было в наше время. Таким образом, если до сих пор моя книжка вызывала лишь негодование русской эмиграции, как якобы антирусская, я предвижу в будущем также и раздражение новой волны еврейской эмиграции из-за того, что эта книжка про-русская.
Однако, от этого не изменится тот фундаментальный факт, что русский урок входит одним из оснований, на которых покоится государство Израиль(если это состояние непрерывного кипения можно в каком-нибудь смысле назвать покоем). Подобно тому как толстовство, народничество и социализм, сложившиеся в России к концу XIX века, нашли свои конкретные воплощения только в Израиле, так и западническим, технократическим идеям,прагматическому, цинично ориентированному на технический результат духу, сложившемуся в России в результате горького опыта Советской власти, тоже предстоит воплотиться в Израиле.
Поэтому в той же мере, что нам в Израиле благотворно отдать себе отчет в происхождении некоторых своих особенностей (например, склонности переоценивать значение идеологических мотивов в своем поведении в сочетании с тенденцией уклоняться от налогов), и русской политической эмиграции было бы полезно вглядеться в повседневные черты израильской жизни, чтобы увидеть, что происходит с некоторыми их идеями в результате их воплощения. Были в героический период заселения Палестины польские евреи, которые говорили, что они построят в Израиле "настоящую Польшу". Все в то время знали, что реальная Польша - ненастоящая. Со временем и реальная Германия настолько себя скомпрометировала, что "настоящей Германии" предстояло разместиться на том же бойком месте. Нечего и говорить, что люди, прибывшие сюда 50-70 лет назад из России, строили здесь "настоящую Россию", а также и "социализм". И в нашем поколении нашелся писатель, который дерзнул произнести (но не попробовать на зуб) термин "Новая Россия". Последователи у него есть, конечно, только в Израиле...
Все эти группы людей стремились прежде всего к свободе. Но они ожидали также, что их свобода станет условием осуществления жившей в душе мечты. То есть, что это будет "настоящая свобода", та, которая творит чудеса, превращая действительность в "настоящую жизнь", полную высокого духа и "настоящей справедливости".
Но действительность предоставила им только ту реальную свободу, которая возможна на этой земле: свободу действовать и выбирать. Они выбрали и действовали. Между "настоящей Польшей", "настоящей Россией" и "настоящей Германией" оказалось так много общего, что между ними и реальными Германией, Россией и Польшей почти ничего общего найти не удается, хотя старикам-пионерам лестно, что они так нечеловечески многого добились, все они признают, что у них получилось не совсем то, чего они хотели. Наиболее радикальные среди них прямо признают, что это - совсем не то.
Большинство из нас, добиваясь свободы, подразумевало еще нечто. Если это и не была "Новая Россия", то это был "Настоящий Израиль". И, если реальный Израиль американцам кажется "прямо настоящей Россией", а мне он иногда кажется смахивающим на "настоящую Польшу", то я просто ума не приложу на что он похож в глазах поляков. И я думаю, что реальный Израиль ни на что не похож. Как и реальная свобода делает нашу жизнь совершенно индивидуальной, потому что наш выбор приспособлен к нашей индивидуальности и наш образ действий - это и есть мы сами. Но такая свобода по силам далеко не всем, и большинство продолжает копировать кого-то, отказываясь от свободы, притворяясь, что свободы на самом деле нет, жалуясь, что всеобщий конформизм эту свободу у них похитил.
