— Неужели? Вот моя машина.
— Мне все время казалось, что вы продолжаете свои шпионские похождения, — сказал Алан.—Но, насколько я могу судить, все это в прошлом. Теперь вы вполне порядочный гражданин.
— Не вполне. Не вполне порядочный.
Они проехали указатель «Ата-Клот»[209]. Дублинское шоссе превратилось в зеленую полосу насквозь промокших деревьев. Дворник в машине работал скверно. Хильер спросил про мачеху.
— А, эта сука… Вообще-то она все обделала как надо, хотя адвокаты и наговорили про нее всякого. Вышла замуж за какого-то типа со стороны, а вовсе не за своего постоянного любовника. Получила меньше, чем рассчитывала, но на то, чтобы стать лакомой вдовушкой, хватило. Сейчас они, кажется, в Канаде. Он сам канадец, занимается пишущими машинками.
— Надеюсь, не самозванец?
— Я был тогда еще совсем ребенком с хорошей памятью, — сказал Алан. — И слишком много знал, правда, все это была чепуха, годящаяся только для викторин. Теперь я решил изучить что-то одно, но по-настоящему. Я хочу стать специалистом по средневековью.
— Очень интересно. Но требуется ли это для мучного бизнеса?
— Хотя мы теперь и едим хлеб, но не слишком о нем заботимся. Нет, мучным бизнесом Уолтерсов пусть занимается кто-нибудь другой. А мне хочется только одного — получить эту бессмысленную с точки зрения бизнесмена стипендию.
— Смотрите, церковь Финдлейтера[210]— сказал Хильер, — Видите? Да, местечко у нас, хлещет круглый год!
— Зачем же вы здесь поселились? — спросила Клара.
— А где еще селиться англичанину-католику, обреченному на изгнание? Все-таки западная столица, к тому же не слишком шумная. Море. Немало выдающихся личностей родом отсюда. Завтра мы сходим в собор Святого Патрика. Про Свифта и Стеллу слышали?[211] Кстати — и это еще одно преимущество — для ирландцев история не имеет временной протяженности. Друзья и враги держат друг друга железной хваткой. Очень похоже на объятия влюбленных.
— Страна нейтральная, — добавил Алан. — Далекая от мировых катаклизмов. Господи, посмотрите на тот прачечный фургон! Видите, у него свастика на борту! В какой еще стране такое возможно?
— Надо быть осторожным со словом «нейтральная», — сказал Хильер. — Не обязательно видеть развалины городов, чтобы помнить о войне. Отсюда точно так же, как и из любого другого места, могут начать страшную войну. Я говорю о войне, по сравнению с которой обычные войны просто ничто.
— Вы говорите о Добре и Зле? — спросил Алан.
— Не совсем. Нужны новые понятия. Бог и Небог. Спасение и вечные муки должны быть уравнены в своем величии, как две стороны подлинной реальности. Что же касается зла, то его надо уничтожить.
— Заодно с нейтралами, — сказал Алан. — Если говорить о настоящем противоборстве, то в нем не будет места для шпионов, «холодной войны», сфер влияния и прочей чепухи. И все же лучше заниматься этими глупостями, чем быть мерзавцем-нейтралом.
— Теодореску умер, — произнес Хильер. — В Стамбуле.
— С вашей помощью?
Вопрос был задан бесстрастным тоном профессионала.
— В каком-то смысле — да. Я приложил к этому некоторые усилия.
— С ним, помнится, была индианка, — сказала Клара. — Красивая и готовая для него на все.
— Я ее больше не видел. Она обладала великим даром, она могла отворить дверь в иной мир. Глупо, наверное, звучит, да? Этот мир не был ни миром Бога, ни миром Небога. Так сказать, модель подлинной реальности, лишенной главного — дуализма. Кастрированная подлинная реальность. То, что делала она (кстати, еще один нейтрал!), — тоже в каком-то смысле добро. Но добро не только нейтрально, оно неодушевленно: музыка, вкус яблока, секс.
— Но все-таки не ипостась Бога? — спросил Алан.
— Понять, что есть Бог, нельзя, не понимая, что есть Его противоположность. От этой великой оппозиции нам никуда не деться.
— Похоже на манихейство, правда? Господи, как мне не терпится поскорее заняться средневековьем.
Они подъехали к отелю «Грошам». Под дождем стояло несколько школьниц с блокнотиками для автографов. Они замялись, не зная, надо ли подходить к Кларе
— Тут одни киношные знаменитости, — сказал Хильер.
За багажом вышел носильщик с огромным зонтом. Алан с Кларой подошли к дежурной.