Потому надо не замечать эти серые будни, этих простолюдинов, как не замечаем официантов и никогда не говорим о кухне. Если мы чего-то стоим, то должны вычленять главное, к нему и двигаться. Если понадобится — всю жизнь.
Это было красиво, возвышенно и гордо, я даже выпрямился и раздвинул плечи, чувствуя, что я, вообще-то, стал в чем-то лучше. Кто-то сказал, о чем человек думает, таков он и есть. Если это я сам придумал, тоже неплохо, временами я бываю ужас каким умным, самому страшно. Умный варвар — это такой же нонсенс, как честный политик, благородный американец или бескорыстный адвокат.
Ворон спустился ниже, прокаркал:
— Мой лорд, возьмите чуточку левее!
— А что там?
— Не пожалеете!
— Я человек подозрительный, — предупредил я. — Если в говно вступлю, я тебя самого…
— Да нет же, мой лорд, как вы могли подумать?
— Я все могу, — буркнул я. — Ты еще не знаешь, в каком я мире живал.
Волк ринулся вперед, долго не возвращался, а мы с Рогачом проломились через лес и выехали на открытое место, волк сидел на опушке и неотрывно смотрел на гордо вздымающийся утес, даже высоченную отвесную скалу, куда не взобраться и муравью. На самой вершине мускулистый мужчина потрясал обеими руками, вскинув их к небу. Ветер донес воинственный крик, нечто вроде тарзаньего. В одной руке блистало под лучами скупого солнца лезвие громадного меча, в другой — щит. И то и другое, как я сразу оценил, достойно героя. Меч — прямой, длинный, благородный, с дивным орнаментом по железу, а на треугольном щите даже издали различил выпуклый герб древнего рода.
Волк оглянулся на стук копыт, в желтых глазах играет пламя, прошептал с благоговейным почтением:
— Это же сам… Кен Келли!
— Красавец, — сказал я невольно.
— Да, — согласился волк, — мускулатура еще та…
Я как можно сильнее напряг все свое мускулистое мясо, набрал в грудь побольше воздуху, чтобы поширше, согласился снисходительно:
— Да, хороша. Только пластика подкачала.
— Это не так важно, — сказал волк убежденно. Добавил: — Для мужчины.
— Ладно, — ответил я, — надо быть толерантным, — он же герой, ему можно быть и без пластики.
Ворон каркнул сверху:
— Герр-р-рой, Гер-р-р-рой!
Волк сказал с огромным уважением:
— Да, он сразил дракона, вон лежит дохлый внизу.
— Да нет, — сказал я, — как он взобрался на вершину такой скалы?
Зачем взобрался, спрашивать не стал, герои не обязаны поступать разумно, сам по себе героизм — неразумен, но как?
— Дракон мог уронить, — предположил волк, но сразу заткнулся, ибо дракон явно бескрылый. Громадный, как бронетранспортер, но бескрылый. Вместо крыльев бронированная спина, шипастый гребень от затылка и до кончика хвоста.
И самое главное, когда мы подъехали вплотную, дракон всхрапнул, кожистое веко на правом глазу приподнялось, обнажая крупный выпуклый глаз. Конь подо мной захрапел, дракон спросонья всматривался в нас, вид у него был крайне недовольный.
— Эй-эй! — крикнул я торопливо. — Мы не враги!.. Мы просто едем мимо.
Дракон открыл оба глаза, сперва смотрели, как у хамелеона, в разные стороны, наконец поймали меня в фокус. Я сразу ощутил себя на перекрестье оптического прицела. Волк вздыбил шерсть, белые клыки страшно заблестели на солнце, а ворон взметнулся в воздух и пошел красивыми кругами, в предвкушении драки потирая крылья.
— Р-р-р-р, — ответил дракон и выдохнул клуб черного дыма.
— Это значит, — крикнул я, — мир и дружба?
— Р-р-р-р, — сказал дракон громче, из пасти вырвался синий дым, воздух стал жарче.
— Я за равенство, — крикнул я еще громче, — даже юсовцы и то — люди, так почему ж не быть ими пресмыкающимся?
— Р-р-р-р! — прозвучало грозно, синий дым пошел уже из ноздрей, а между зубов пробились языки красного пламени. Ворон пролетел над моей головой и каркнул шепотом:
— Мой лорд, драконы — не пресму… не пресмны…
— Тем более, — сказал я с воодушевлением, — если ты не пресмыкающийся, а рептилия.
Ворон пролетел над головой и каркнул в ухо:
— Драконы… не рептилии…
— Или вообще ящерица, — поправился я находчиво.
Дракон взревел, приподнялся на всех четырех. Из раскрытой пасти вырвалась оранжевая струя огня, подожгла чахлую траву, докрасна накалила камни. Ворон прокричал рассерженно:
