Филч. Ах вот как, вы это используете? Но почему бы мне самому не выступать с историей о лучших днях?
Пичем. Потому что человеку никто не верит, когда он жалуется на собственные горести, сын мой. Если у тебя болит живот, и ты будешь каждому это сообщать, всем станет противно, только и всего. И вообще, тебе не положено задавать вопросы, надевай это барахло, и дело с концом.
Филч. По-моему, оно немного грязновато.
Пичем пронзает его взглядом.
Простите, ради бога, простите.
Госпожа Пичем. Поторопись-ка, сынок. Я не собираюсь стоять с твоими штанами до второго пришествия.
Филч(с неожиданной горячностью). Имейте в виду, ботинок я не сниму! Ни в коем случае. Лучше я вообще откажусь. Это единственный подарок моей бедной матери, и, как бы низко я ни пал, я ни за что…
Госпожа Пичем. Не болтай глупости, я же знаю, что у тебя грязные ноги.
Филч. А где же мне и мыть их? Зимой-то!
Госпожа Пичем уводит его за ширму, потом садится в левой части сцены и проделывает манипуляцию с костюмом, стеарином и утюгом.
Пичем. Где твоя дочь?
Госпожа Пичем. Полли? Наверху!
Пичем. Вчера этот человек снова был здесь? Он приходит всегда, когда меня нет дома!
Госпожа Пичем. Не будь таким подозрительным, Джонатан. Лучшего джентльмена не найдешь. Господин капитан неравнодушен к нашей Полли.
Пичем. Вот как.
Госпожа Пичем. И если у меня есть хоть на пенни ума, то Полли тоже находит его очень милым.
Пичем. Селия, ты швыряешься своей дочерью так, словно я миллионер! Уж не хочешь ли ты выдать ее замуж? Да ведь если эти мерзавцы, наши клиенты, будут видеть только наши ноги, лавчонка не протянет и недели. Жених! Вот кто сразу же приберет нас к рукам! Еще бы! Неужели ты думаешь, что в постели твоя дочь будет держать язык за зубами лучше, чем ты?
Госпожа Пичем. Ты, оказывается, прекрасного мнения о собственной дочери!
Пичем. Самого скверного. Самого низкого. Сплошная чувственность, и больше ничего!
Госпожа Пичем. Ну, это уж у нее не от тебя.
Пичем. Ишь ты, замуж захотела! Моя дочь должна быть для меня тем же, что хлеб для голодного. (Листает Библию.) Это сказано даже где-то в Библии. Замужество вообще ужасное свинство. Я выбью замужество у нее из головы.
Госпожа Пичем. Джонатан, ты просто неуч.
Пичем. Неуч! Как же его зовут, этого господина?
Госпожа Пичем. Все называют его «капитан».
Пичем. Вот как, вы даже не узнали его имени? Интересно!
Госпожа Пичем. Разве мы невежи, чтобы требовать у него метрику, если он такой деликатный и приглашает нас в отель «Каракатица» на танцевальный вечер?
Пичем. Куда?
Госпожа Пичем. В «Каракатицу», на танцевальный вечер.
Пичем. Капитан? «Каракатица»? Так-так-так…
Госпожа Пичем. Иначе как в белых перчатках этот господин ни ко мне, ни к моей дочери не прикасался.
Пичем. Белые перчатки!
Госпожа Пичем. Между прочим, он в самом деле никогда не снимает перчаток, белых лайковых перчаток.
Пичем. Так-так. Белые перчатки, трость с набалдашником слоновой кости, гетры, лакированные ботинки, сплошное обаяние и шрам…
Гопожа Пичем. На шее. Откуда ты его знаешь?
Филч выходит из-за ширмы.
Филч. Господин Пичем, нельзя ли подобрать для меня какой-нибудь текст? Я во всем люблю систему. Молоть что попало — это не по мне.
Госпожа Пичем. Ему нужна система, скажите пожалуйста!
Пичем. Он будет изображать идиота. Придешь сегодня вечером в шесть часов. Тебя подучат. Катись!
Филч. Большое спасибо, господин Пичем, тысяча благодарностей. (Уходит.)
Пичем. Пятьдесят процентов! Ну а теперь я тебе скажу, кто этот господин в перчатках. Это Мэкки-Нож! (Бежит по лестнице в спальню Полли.)
Госпожа Пичем. Боже мой! Мэкки-Нож! Иисусе! Приди, Иисусе, будь гостем нашим! Полли! Что с Полли?
Пичем медленно возвращается.
Пичем. Полли? Полли не приходила домой. Постель не смята.
Госпожа Пичем. Наверно, она ужинала с этим мануфактурщиком. Ну конечно же, Джонатан!
Пичем. Дай бог, чтобы это оказался мануфактурщик!
Занавес опускается.
Господин и госпожа Пичем выходят к рампе и поют. Золотистый свет. Орган освещен. Сверху на шесте спускается трехламповый светильник. На щитах надпись:
ПЕСЕНКА «НЕ ХОТЯТ»
1
Пичем.
Не хотят
Оставаться дома и идти бай-бай.
