Светка посмотрелась в круглое зеркальце, висевшее над комодом, поправила ленточки в косичках и робко произнесла:
– Кушать хочется.
Она знала, что эта фраза под запретом. Но иногда ее все-таки прорывало.
– Да. Сейчас. – Ольга покопалась в стареньком холщовом рюкзаке и вытащила эвакпаек: краюшку ржаного хлеба и банку кильки.
Светка схватила горбушку и жадно впилась в нее зубами. Миг – и от хлеба остались лишь крошки, которые она молниеносно собрала и кинула в рот. Килька осталась сиротливо стоять на столе.
– Мам…
– Что? – Ольга устало ссутулилась.
– А тетя говорила, что у нее картошка есть…
Светка с опаской покосилась на неприкрытую дверь, словно обсуждала план хозяйкиного ограбления.
– Света, что говорила тетя, тебя не касается, – строго сказала Ольга. – Мы только приехали. Неприлично сразу же требовать еду.
– Но ведь она сама предлагала, – не унималась дочка, снедаемая изнутри лютым голодом, который разгорелся очень давно, но так и не нашел удовлетворения. – Давай, я сама у нее спрошу? А? – Голубые глаза взглянули на Ольгу с мольбой.
– Сиди, горе ты мое. Я сама. – Ольга закрыла шкаф и быстро вышла из комнаты.
Михайловна, согнувшись, кидала в печку поленья. Трескучий огонек весело отплясывал причудливый танец на деревяшках. На большом деревянном столе, захлебываясь от гнева, булькал самовар.
– Простите, пожалуйста, – начала Ольга и запнулась.
Она не знала, как обращаться к старухе. Вроде председатель звал ее Тоней, но ведь неприлично как-то по имени в таком почтенном возрасте. Хозяйка сама пришла ей на помощь.
– Михайловна я. Так и зови, ежели что. Хотела что-то?
– Хотела. Вы простите, Антонина Михайловна, но не могли бы вы дать нам немножко картошки? Две или три? Я бы дочке сварила.
– Отчего ж не могу? – Старуха кряхтя разогнулась. – Ты, девка, вот что – спустись в подпол. Тазик вон возьми. Набери картошки из мешка. Я всем сварю: и вам, и мне. Давай. – Она взяла с приступки большую алюминиевую миску и протянула ее Ольге.
Та кивнула и, обрадованная, полезла в погреб. Там было холодно и сыро, вдоль стен стояли деревянные бочки с соленьями, по углам – мешки с крупами и овощами. При виде всего этого добра Ольга почувствовала, что ее мутит. Она не ела картошку с октября, а сейчас конец марта. Ни огурцов, ни капусты, ни гречки, ни пшеничного хлеба. Ничего, кроме черной горбушки и нескольких ложек пустой похлебки, заваренной горсткой серой муки. Неужели можно будет сварить настоящий суп, сделать Светке кашу с молоком, пожарить картошку с луком на постном масле? Ольга точно завороженная, не в силах оторвать взгляда от мешков с продуктами набрала в тазик картошки. Она поколебалась немного и, воровато оглядываясь, приподняла крышку одной из бочек. Схватив двумя пальцами огромный склизкий огурец, она спрятала его в карман юбки. Затем быстро захлопнула крышку и стала подниматься.
Самовар уже не булькал, а стоял высокомерный и пылающий. Михайловна шуровала в печи закопченной кочергой. Лицо ее было красным от жара.
– Достала? – спросила она Ольгу. – Давай сюда. А сама возьми на столе молочка в крынке. Девке дашь попить, а то она у тебя, как кикимора болотная, зеленая вся.
Михайловна сполоснула картофелины из ковша и, погрузив в чугунок, сунула в печь. Ольга налила из крынки молока в стакан и отнесла Светке.
– На, пей.
– Что это? Молоко? Настоящее?? – Света запрыгала вокруг Ольги. – Господи, молочко! Коровкино молочко!! – Она отпила глоток. – Вкусное какое! – И выдула все залпом. Потом посмотрела на мать и смутилась: – Ой. Я тебе не оставила. Прости, мам. Я нечаянно. Так вкусно!
– Оставь, – отмахнулась Ольга. – Это тебе. Антонина Михайловна угостила. И еще там картошка варится.
– Ура! Ура! – Светка принялась тормошить мать, обнимать и целовать. – Какая она добрая, эта тетя… Антонина Михайловна. А я сначала подумала, что злая.
– Отчего же ты так подумала? – удивилась Ольга.
– Не знаю. – Света пожала плечами. – Она так смотрела на нас, когда мы приехали… Как будто не рада была.
– А чему радоваться? У нее и так почти все забрали для нашей армии. А тут еще нас кормить. И дом у нее тесноват для гостей. Так что никакой от нас пользы, только ущерб.
