— Мы едем к Эйфелевой башне, — сказал он и повел ее в метро у Нотр-Дама.
Он собирался пойти по лестнице, но заметил, что Аллегра устала, и они поехали на лифте, где стояли вплотную друг к другу. Как легко было бы обнять ее и прижать к себе. А еще легче — опустить голову и поцеловать ее ключицу.
Хотя под ними простирался весь Париж, Ксавьер видел только кожу Аллегры — такую мягкую и гладкую. И он хотел ее.
— Вид просто завораживающий, — сказала она. — А почему Париж называют Городом света?
— Из-за уличного освещения, — пояснил он.
— Мне бы очень хотелось увидеть огни Парижа вечером. Как думаешь, мы можем поужинать где-нибудь, где хороший вид на город?
Он не мог устоять перед ее взглядом.
— Конечно. Поедем в отель и переоденемся.
Холодный душ помог Ксавьеру взять себя в руки. Но когда Аллегра вышла в холл отеля, у него коленки подогнулись. На ней было шелковое малинового цвета платье с розовым корсажем и туфли на высоком каблуке в тон. Волосы у нее были уложены в высокую прическу, а на шее красовалась нитка черного жемчуга с агатовой розочкой в центре. Она была великолепна. Это была его petite rose Anglaise, и она выросла.
И он не хотел вести ее на ужин сегодня. Он хотел отнести ее в постель и распустить ей волосы, а потом очень медленно ее раздеть.
Но Ксавьер сдержался — еле-еле — и отвел ее на Монмартр.
— Какая красота, — сказала она, когда они шли по древним улицам.
— Здесь жили многие художники. Дега, Матисс, Ренуар и Пикассо.
— Я понимаю, почему им здесь так нравилось.
— Это моя любимая часть Парижа.
— А у нас будет завтра время, чтобы вернуться? — спросила она. — Мне бы еще очень хотелось как следует все разглядеть.
— Конечно.
Ксавьер отвел ее по маленьким улочкам к крошечному бистро, где он бывал раньше.
— Хочешь вина?
— Один бокал, — сказала Аллегра.
Он вдруг, сам того не ожидая, заказал шампанское.
— Мы что-то празднуем? — спросила она.
Нет. Он просто хотел выпить с ней шампанского.
— За нашу новую сделку в области дистрибуции, — сказал Ксавьер.
— За «Les Trois Closes», — сказала Аллегра, подняв бокал.
Он повторил ее слова и звякнул бокалом о ее бокал.
— Так почему бы нам не выставить наши вина на конкурс?
Он наморщил нос:
— Это бумажная волокита. Оно того не стоит, что бы ни говорил Шарбонэр.
— Как скажешь. — Аллегра улыбнулась. — Но ты заметил, как Мэтью понравились новые этикетки на бутылки с вином? — спросила она.
— Нарываешься на комплимент?
Она улыбнулась и отпила шампанское.
— Ну хорошо, признаю, что вы были правы, мадемуазель Бошам, и преклоняюсь перед вашим превосходством.
И он тут же пожалел о своем сарказме, потому что она посмотрела на него совсем не добрым взглядом:
— Я предпочла бы, чтобы ты встал на колени.
О Dieu, какие образы тут же услужливо подкинуло ему его воображение.
Когда принесли еду, Ксавьер так и не понял, какая она на вкус, потому что мог думать только об Аллегре. А когда за окнами стало темнеть и официанты зажгли на всех столах свечи, стало еще хуже. Каким же он был дураком, когда думал, что сможет держать себя в руках в столь романтичной атмосфере…
Когда они закончили с едой, официант подошел спросить, что они будут на десерт.
— Ты доверишь мне выбор? — спросил он Аллегру.
— Конечно.
— Мы будем le moelleux, — без колебаний сказал он. — И две ложки.
Когда официант ушел, Аллегра вздернула бровь:
— Ты решил разделить со мной десерт, Ксав? А тебе не кажется, что это несколько рискованно?
Слишком рискованно. Но он решил не тушеваться.
— Это парижский десерт. Никому не под силу съесть его в одиночку.
— Это вызов?
Он улыбнулся:
— Нет, я бы не решился бросать тебе вызов.
— Жаль… — Она повела языком по нижней губе. — Я люблю вызовы.
О Dieu, опять она с ним флиртует. И сейчас он представлял себе, как она проделывает то же самое языком у него на губах.
Сидя на нем верхом.
Без этого платья.
— Обожаю шоколадные пудинги, — сказала Аллегра, когда принесли десерт, и взглянула на него из-под опущенных ресниц. — Они такие чувственные.
Ксавьер застонал:
— Ты это нарочно, да?
Потом она уронила ложку:
— Ой!
— Сейчас попрошу для тебя другую.
— Бедные официанты совсем с ног сбились. Давай проявим великодушие и поедим одной ложкой. — Аллегра посмотрела на ложку, потом на его губы. — Если я слегка наклонюсь…
