Уловка сработала и, спешно распрощавшись, мисс умчалась охмурять лорда. Посещение лейтенанта Генри прошло быстрее, приятнее и всколыхнуло воспоминания о Елисее. Все-таки царевич был гораздо лучше.
Последним заглянул Кощей.
– Отбываем, – коротко бросил он. – Дверь не открывай и никому не разрешай открывать. Запомнила? Никому. Даже мне, Ванессе, Карлу. Ни-ко-му. Из окна не высовываться, чуть что – призывай.
– А как же вы войдете?
– Уж в собственном замке я смогу войти куда угодно и без твоего разрешения, – усмехнулся Кощей.
– Ясно, – понурилась Женька.
Вид ее был настолько несчастным, что злодей смягчился. Он даже потрепал Женьку по макушке.
– Не переживай, детка. Когда все закончится, устрою тебе такой отдых, что теперешний выезд покажется тебе выездом на огород. Обещаю.
Он взял Женьку за подбородок и приподнял голову.
– Веришь? – подмигнул он.
– Верю, – вздохнула Женька, высвобождаясь. – Только вы уж не задерживайтесь, если что. Вдруг меня убьют, а вы не успеете?
– Я своих не бросаю, – серьезно ответил Кощей.
– Знаю. Только все равно страшно.
– Мне тоже, – признался Кощей. – Хочешь отступить?
– Идите уже, вас ждут, – мужественно ответила Женька.
Экипажи с разряженными дамами отбыли в сопровождении всадников.
Желая напоследок развлечь «пленницу», Кощей выехал в поле, махнул рукой, привлекая ее внимание, и, пустив коня галопом, вскочил ногами на седло. Затем, делая вид, что падает, рухнул вниз, схватился за луку седла, прополз под брюхом коня, снова оказался в седле и еще раз помахал.
– Пижон, – довольно улыбаясь, высказалась Женька и помахала в ответ.
Караван скрылся за поворотом, и потянулись тягостные минуты ожидания для обоих сообщников. Впрочем, Кощею было проще. Он постоянно отвлекался на светскую беседу и всеми силами пытался отвязаться от Джонсов. Когда намекающие взгляды миссис стали особенно назойливыми, он заставил лошадь споткнуться, и отстал от экипажа.
Томпсон постоянно находился в поле зрения. Кощей еще и еще раз прокручивал в голове, верно ли он все просчитал. Кто же, кроме Томпсона, мог оказаться чирчаком. Выяснить это можно было весьма просто, достаточно прикоснуться к обнаженной коже, и древняя кровь даст о себе знать, но в моду как раз вошли перчатки, а поглаживание по щеке молодого человека могли счесть предосудительным. Чем дальше отъезжали, тем сильнее на Кощея накатывало ощущение, что его выводы неверны. Томпсон никак не походил на чирчака. Решив держать под подозрением всех, Кощей чуть успокоился.
А Женька от нечего делать вызвала Эвелину, и попросила показать Елисея.
– Ты прекрасно выглядишь, – оценила Эвелина, строго обозрев Женьку.
– Спасибо, – вздохнула девушка.
– Видел бы тебя Елисей. Он, кстати, не так давно прошел в замок, убил пару чудищ и теперь дожидается Максета. Хочу отдать должное, по сравнению с прошлыми царевичами он ведет себя вполне приемлемо. Ничего не крушит, не ломает, а когда я велела духам его накормить, даже соизволил их поблагодарить. Вот только в саду напортачил.
– Сорвал цветочек аленький? – грустно пошутила Женька.
– Нет, конечно. Максет терпеть не может аленькие цветочки, и их у нас не выращивают. Твой Елисей вырезал на яблоне имя «Евгения». В его возрасте, смею заметить, такое поведение не совсем прилично.
– Ого! – настроение чуть приподнялось. – Так можно мне его увидеть?
– Конечно. Подожди минутку, я переберусь в более подходящее зеркало.
В маленькой стекляшке изображение было мелким, но все равно Елисея, упражнявшегося с мечом в тронном зале, было видно прекрасно. Его отточенные движения были красивы, а сам он двигался стремительно и точно.
– У тебя хороший вкус, деточка, – заметила Эвелина. – Впрочем теперь, когда ты прилично одета, соглашусь, что и у царевича не так плох.
В ее устах это звучало как комплимент.
– Что делает Максет? – вскользь спросила Эвелина. – И почему ты не с ним?
– На пикник уехал, – отмахнулась Женька. – А я приболела.
– Ему полезно развеяться, – кивнула Эвелина. – А ты должна беречь здоровье. Больная жена – обуза семье. Пожалуй, я явлюсь Елисею и передам, что с тобой все в порядке. Мальчик слишком переживает.
