— Твои подозрения, — поправил Дрейк. — И никогда нельзя предвидеть, пригодятся ли нам сведения или нет. Я могу узнать еще что-нибудь, если пригляжусь к этой мисс Гридли. Что ты на это скажешь?
— Оставляю это на твое усмотрение. У меня такое впечатление, что вокруг меня сжимаются клещи и что мне нужна будет всевозможная помощь. Проверь тот телефон сразу же, Пол. Я позвоню тебе минут через двадцать, может, через полчаса.
— Хорошо, — сказал Дрейк. — Думаю, что полиция нас здесь опередила, но никогда не повредит попробовать. Не могу сердиться на тебя за то, что ты пытаешься бороться, Перри.
— Надо пытаться. Я должен раскопать это дело до дна. И что-то подсказывает мне, что полиция тот телефон не отрабатывала. Хайнс был замешан в какие-то махинации с азартными играми, и наверняка об этом полиция разузнала все. Но они даже не удосужились спросить тот номер телефона у Евы Мартелл и Аделы Винтерс. Ну ладно, я позвоню тебе позже.
— Я все выясню, — ответил Дрейк. — Но держи карты при себе, Перри. Все выглядит не лучшим образом для этой миссис Винтерс.
— И ты говоришь это мне! — воскликнул адвокат. — К тому же, ты не знаешь самого убийственного доказательства, которым располагает полиция. Ну что ж, не я ее адвокат — это единственное утешение.
Мейсон повесил трубку и пошел к выходу. Сев в машину, он направился в скромный пансионат, который держала женщина, когда-то бывшая его клиенткой.
— Добрый день, Мэй, — поздоровался он. — Как там наша подопечная?
— Отлично. Она в комнате двести одиннадцать. Полтора часа назад я отнесла ей завтрак. Она не хотела доставлять мне хлопот, но я сказала, что вы посоветовали ей не показываться на людях, пока не закончите с ее делом.
— Хорошо, — похвалил Мейсон. — Спасибо, Мэй.
Мэй Бигли, высокой блондинке, было немногим более тридцати лет. Ее лицо имело твердое выражение, но смягчалось, когда она смотрела на Мейсона.
— Я не занесла ее в регистрационную книгу на тот случай, если бы напали на ее след, или пришли с проверкой. Комната двести одиннадцать официально пуста.
— Вы не должны были делать этого, Мэй.
— Вы просили спрятать ее, — сказала она. — А если вы говорите что-то, то это для меня свято.
— Это очень мило с вашей стороны, но рискованно.
— Для вас я не остановилась бы ни перед каким риском.
— Благодарю, Мэй, — улыбнулся адвокат. — Я поднимусь наверх.
Адвокат поднялся по лестнице, прошел по коридору и постучал в дверь комнаты двести одиннадцать.
Ева Мартелл открыла так быстро, что складывалось впечатление, будто она сидела у двери и нетерпеливо ожидала прихода адвоката. Она была одета, и ее лицо осветилось, когда она увидела, кто пришел.
— Ох, как я рада, что вижу вас! Я думала, что эта женщина пришла за посудой. Я хотела сама отнести все вниз, но она сказала, что вы… Но, пожалуйста, проходите, присаживайтесь. Пожалуйста, садитесь в это кресло, оно удобнее. Я устроюсь здесь, около окна.
Мейсон сел, вынул портсигар, открыл его и предложил Еве сигарету. Она отрицательно покачала головой.
— Я слишком много курила и не могу успокоиться. Так ждать и не знать, что происходит… Скажите, тетку Аделу уже выпустили? Вам удалось все устроить?
— У меня плохие новости, Ева, — сказал Мейсон и закурил. — Я не буду вилять, для этого нет времени, я расскажу все как есть.
— Я слушаю, — на ее лице отразилось напряжение, она не сводила с него глаз.
— У полиции готовое, можно сказать несокрушимое, обвинение против Аделы Винтерс.
— Как… В чем?
— В убийстве и в краже.
— Краже?
— Может быть, грабеже. Вы помните тот бумажник Хайнса, набитый долларами? Он доставал оттуда деньги, чтобы заплатить вам.
Девушка кивнула головой.
— Полиция нашла этот бумажник у Аделы Винтерс, когда ее обыскивали в тюрьме. В нем было немногим более трех тысяч долларов.
— Но это невероятно! Она не могла взять бумажник! Она сказала бы мне что-нибудь, если бы…
— И однако, она взяла, — возразил Мейсон. — Она сама сказала мне об этом.
— Когда?
— Совсем недавно. Сказала, что, когда вернулась наверх, чтобы забрать револьвер, нашла лежавший на полу бумажник. Хайнс, вероятно, был уже мертв, а рядом с ним, в спальне, притаился убийца.
