— Убивает в Грассоре, — мрачно напоминает папа.
— И здесь тоже! Рен рассказывал. Я в Акре дышать не могу, понимаете? Мне нравится учиться в Кадрисе, мне нравится моя работа, мне нравится…
Вот этот Темный.
Да какое там нравится? Я влюблена в него по уши, и одна только мысль, что сегодня мы расстанемся, ввергает меня в то самое состояние, которое способно вызвать с десяток йорговых приступов и маньячных желаний.
Мне хватает ума не сказать этого вслух. Про маньячные желания и свои чувства к высшему. Последнего родители точно не выдержат.
Кое-как взяв себя в руки, тихо, но твердо говорю:
— Я улечу с Ксанором. А если хотите, чтобы осталась, вам придется увести меня отсюда силой. Связанной и с кляпом. Никаких других вариантов.
Наступает молчание. Такое, что хочется закричать, лишь бы его прервать. Отвернувшись, мама берет сумочку, а отец, коснувшись ее спины, мягко подталкивает к выходу.
— Тебе явно не терпится разрушить свою жизнь, Кара. А заодно и другие.
Это последнее, что я от него слышу.
Перед тем, как скрыться за дверью, мама оборачивается:
— Думала, в тебе будет больше благодарности за все, что мы для тебя сделали, Кара.
Эти тихие слова бьют сильнее пощечины. Я с силой прикусываю губу, а спустя несколько мгновений, наверное, самых тяжелых в моей жизни, начинаю ощущать во рту соленый вкус крови.
Не сразу решаюсь поднять на Хороса глаза.
— Боюсь, поговорить с ними о Нарди уже не получится.
— Ерунда. Как-нибудь по-другому к нему подберемся.
— Но… — Я запинаюсь, потому что не знаю, что сказать, как справиться с подкатывающими слезами.
Ужасная ночь и… Следующее, что понимаю, — это то, что меня обнимают, и я с благодарностью и тихой радостью прячусь в надежных и сильных руках моего Темного.
◊ ◊ ◊
Мгновения идиллии заканчиваются до обидного быстро — отравленный пробудившейся тьмой организм снова зовет меня остаться одной.
— Скоро вернусь. — Выпутавшись из объятий высшего, ныряю в свое укрытие.
— А вот сейчас ты меня уже действительно пугаешь, — доносится из-за створки обеспокоенное.
— Это просто откат, — говорю спустя несколько минут, когда уже кажется, будто внутри меня ничего не осталось. — Обычное дело. Скоро пройдет.
Глубокий вдох, выдох. Откинувшись на прохладную стену, выложенную бледно-голубой плиткой, прикрываю глаза и слышу:
— Мне в детстве тоже бывало паршиво, когда учился подчинять силу, но такого со мной не случалось даже в худшие дни.
Облизав пересохшие губы, тихо усмехаюсь:
— В тебе не борются два полярно противоположных начала. Светлая сила не должна сосуществовать с тьмой — это противоестественно. Я противоестественная.
Пару секунд тишины, а потом он спрашивает:
— Можно войти?
Не дождавшись ответа, заходит в ванную и, устроившись со мной рядом, с грустной улыбкой признается:
— Мне жаль, что твой биологический отец это допустил, но я рад, что он дал тебе жизнь. Ты не противоестественная, Кара. Ты — нереальная. А это большая разница.
Мне хочется придвинуться к нему поближе, но «поближе» нам явно противопоказано. С другой стороны, после всего, что случилось, я заслужила небольшую дозу кайфа. Поэтому, отправив «но» туда же, куда обычно посылаю да Коста, я со спокойной совестью пододвигаюсь к Темному, еще и кладу голову ему на плечо.
Да, вот так хорошо.
— Ты сегодня подозрительно замечательный.
— Я всегда замечательный, просто стараюсь этого не показывать.
— Зря. В такого Темного я бы даже влюбилась.
— Ты и так в меня влюбилась.
— Не льсти себе.
Постепенно штурм внутри сменяется штилем. Я расслабляюсь, понимая, что меня наконец отпускает. Завтра опять будет плохо — не из-за тьмы, а из-за ссоры с родителями. Но сейчас… Сейчас мне очень хорошо. Спокойно и легко.
Кажется, я погружаюсь в полусон. Чувствую прикосновение пальцев к щеке: Темный осторожно заправляет мне за ухо прядь, а потом, поднявшись, берет меня на руки. Последнее, что всплывает в воспоминаниях, — это то, как меня заботливо накрывают одеялом. А дальше…
А дальше я окончательно прощаюсь с реальностью.
◊ ◊ ◊
Утром просыпаюсь от назойливой вибрации йоргового гаджета. Выбрасываю в сторону руку в попытке его нащупать, чтобы скорее швырнуть о стену и нырнуть обратно в такое желанное забытье, но на прикроватной тумбочке сейта не обнаруживается.
