— Может, мне стоит к тебе переехать?
К счастью, это предлагает не Виктор, а Ренард.
— Ни за что на свете, — категорично отрезаю я.
А то ведь действительно переедет. Еще и напарника с собой прихватит. За компанию.
И будет мне счастье. Вернее, сплошные несчастья.
— Нам здесь будет тесно. К тому же вас наверняка поселили в какой-нибудь суперсекретной квартире, вот там и оставайтесь.
А у меня еще год свободы, обещанной родителями.
— Будь умницей, — недовольно покачав головой, напутствует Ренард. — И если что, сразу связывайся со мной или Виктором. Вечером поужинаем.
Ренард выходит первым, а Виктор непонятно с какого перепугу на прощание целует меня в губы. Территорию метит? Кобель хренов.
Справившись с желанием вытереть рот ладонью, закрываю за ними дверь и поворачиваюсь к Темному. Ксанор стоит, спрятав руки в карманах джинсов, и явно ждет объяснений. Молчит. Смотрит. Может, даже надеется, что начну оправдываться. Но с какой стати? Я ему никто, и он мне тоже, так что…
Перескочив неприятное, сразу перехожу к насущному и важному:
— Полагаю, теперь я свободна. Заявление об увольнении подготовлю сегодня и, надеюсь, завтра ты его подпишешь. Никаких денег мне не надо, но я буду настаивать, чтобы в университете мне засчитали практику. Для этого ты должен будешь…
Окончание фразы застревает в горле. Миг, и Хорос, рассыпавшись тьмой, оказывается передо мной.
— Почему я не знал?! — рычит он, пальцами впиваясь мне в плечи.
Во взгляде плещется тьма. Та самая, что сейчас, распадаясь на клочья, тает в воздухе, смыкается вокруг нас ядовитым коконом.
— Потому что это моя личная жизнь, которая тебя не касается! — резко отвечаю я, невольно раздражаясь.
Пальцы высшего еще сильнее сжимаются на моих плечах.
— Меня касается все, что связано с тобой, де Ларра, — заявляет он собственнически, словно я вещь, игрушка, которую он купил и не собирается ни с кем делить.
Достали… Родители, Ренард, Виктор. Теперь еще и этот! Вертят мной, как марионеткой, словно я действительно какая- нибудь кукла, а не фея со своими желаниями и чувствами.
— Ошибаешься. — Темный не спешит меня отпускать, поэтому я сама сбрасываю его руки. — Я всего лишь на тебя работаю. Работала! Моя личная жизнь — это моя личная жизнь. Мои отношения с да Коста — это мои отношения с да Коста. А потому повторяю: ничего из этого тебя не касается. Ты мне никто, Хорос!
Последние слова я произношу, глядя прямо ему в глаза. Понимаю, что рискую, ведь тьма все больше затягивает его сознание, его взгляд, но… Достало! Все достали. Сбежать бы куда-нибудь, забиться бы в какую-нибудь нору, в которой меня никто и никогда не найдет. Вот это было бы счастье.
— То есть вчера я тоже был для тебя никем? — Он снова пытается меня схватить, чтобы притянуть к себе, но я отступаю.
Выставляю вперед руку, в который раз давая понять, что я не его игрушка.
— А что было вчера? Досадный инцидент в бассейне? Так он для меня ничего не значит. Я просто была пьяна, вот и позволила себя лапать.
— Досадный инцидент?
Вижу, что он на пределе — тьма стекает с его пальцев, плещется в глазах, — но и я тоже уже едва сдерживаю себя. Если сейчас же не уберется, боюсь, синтам придется ремонтировать и этот этаж.
— Именно. О котором я уже забыла. И тебе советую. Завтра пришлю заявление.
При упоминании об увольнении на скулах у высшего проступают желваки. Я даже замечаю, как на шее вздувается жила, яростно пульсируя. Наверное, можно уже начинать бояться, но испугаться я не успеваю. Ксанор… неожиданно берет себя в руки. Расслабляется, усмехается холодно, почти как да Коста, и бросает на удивление спокойно, но от этого не менее твердо:
— Никакого увольнения. Будешь работать до возвращения Урсулы.
— Но мы договаривались! Я больше не приду!
Усмешка высшего становится злой и циничной, искажая его лицо.
— Не придешь, и твой жених первым узнает, что стало причиной увольнения. А может, и увидит, как ты со мной кайфовала. Будет интересно показать ему это занимательное видео.
Сволочь!
— Ты этого не сделаешь…
— Не искушай меня, Светлая. — Сжав перед моими глазами большой и указательный пальцы, он издевательски продолжает:
