— Может, не поедем? — спросила Валерия. — По лесу не побродишь, на травке не поваляешься…
Александр Павлович бросил взгляд в зеркальце: Наташа сидела позади — в красной нейлоновой курточке с капюшоном, в полной дождевой экипировке, смотрела умоляюще.
Решил:
— Не будем отменять задуманное. Скорректируем планы: съездим в Загорск, зайдем в ризницу, поиграем в туристов, а на обратном пути пообедаем; там по дороге один ресторанчик есть, помню.
— Ладно, уговорил, — согласилась Валерия. Александр Павлович с удивлением отметил в ней некую нерешительность, вот это: «Может, не поедем?» Непохоже на Валерию. «Может» — не из ее лексикона. Она, если решает, так твердо и на века. А тут: и хочется и колется… Наташа тому причиной, очень просила? Да нет, вряд ли: если уж Валерия что-то сочла нецелесообразным, то проси не проси… Значит, не сочла. Недосочла. Александр Павлович машинально запустил руку в карман: на месте «портсигар», невключенный. Неужто «остаточные явления»?.. Вполне возможно. Как, впрочем, вполне возможно и то, что Валерии безразлично: ехать или не ехать. Сегодня выходной. Отдыхает она в конце концов от своей «железности» или нет? Или так и спит в латах? Может она предоставить кому-то другому право решать? Тем более что и решать-то нечего…
И все же Александр Павлович сомневался: не привык он к «нерешающей» Валерии, незнаком был с такой.
…В ризницу им попасть не удалось: там тоже был выходной день. Прячась под двумя зонтами — черным Александра Павловича и красно-коричневым Валерии, — перебегали из собора в собор, посмотрели сквозь железную изгородь на длинное здание духовной академии, прошлись по крепостной стене лавры, благо над ней крыша имелась.
Валерия к дождевым неудобствам относилась стоически, не требовала немедленно вернуться в машину, да и вообще больше помалкивала, слушала Александра Павловича. Он как раз недавно путеводитель по загорским местам проштудировал: ехал в поезде в Москву, ничего почитать в дорогу не взял, забыл в суматохе сборов, а путеводитель этот кто-то в купе обронил. Память у Александра Павловича хорошая, цепкая: говорил и специалистом себя ощущал. Валерия даже поинтересовалась:
— Откуда ты все знаешь?
Почти признался:
— Специально для вас, дамы, выучил.
Не поверили. Но это уже их дело… И с Наташей Валерия ровно себя вела, только раз сорвалась, когда девочка оступилась, набрала полный сапог воды.
— Ты что, не видишь, куда ступаешь? — «Срыв» вполне в стиле Валерии: сухо, жестко, обличающе, но голоса не повышая.
— Я нечаянно, — оправдывалась Наташа.
Александр Павлович не вмешивался, ждал продолжения: как-то все будет, когда «портсигар» выключен? Было обычно.
— Вину на нечаянные обстоятельства сваливают только беспомощные и слабые люди. Я не хотела бы считать тебя таковой… Ну и что ты собираешься делать?
Тут Александр Павлович счел дальнейшее воспитание неуместным. Поставил ногу на мокрый валун, посадил на колено Наташу, придержал рукой.
— Снимай сапог и носок. Помочь?
— Я сама…
— Еще бы не сама, — все-таки вставила Валерия, однако мешать не стала.
Наташа вылила из сапога воду, выжала носок.
— Не надевай его, — сказал Александр Павлович. — Давай на босу ногу. В машине высушим.
В машине он включил печку и положил сапог и носок под струю горячего воздуха. Валерия его действия не комментировала. Согласилась на его опеку над дочерью?.. Не зная точного ответа, Александр Павлович все-таки решился: нащупал в кармане «портсигар» и нажал кнопку. Пусть поработает: Валерии не повредит, а Наташе, да и самому Александру Павловичу спокойнее будет. И потом: эксперимент-то надо продолжать.
Надо или не надо?..
Здесь Александр Павлович тоже не знал точного ответа.
— Конфликт улажен? — спросил он.
— Какой конфликт? — удивилась Валерия.
— С водой в сапоге.
— Я тебя не понимаю, Саша, — довольно раздраженно сказала Валерия. — Конфликта… — она выделила слово, — не было. Было обыкновенное замечание… Наташа, ты поняла?
— Поняла, — Наташа вытянула босую ногу между передними сиденьями, рядом с ручником — ловила горячий воздух из печки.
— Вот и все, — подвела итог Валерия.
