Против презентаций директриса не возражала, мои литературные успехи ей льстили – ведь обитательница ее дома-интерната пишет книги. После обсуждения презентации я как бы ненароком, спокойно, даже чуточку равнодушным тоном спросила:
– А почему вы против проведения мне городского телефона для связи по модему с Интернетом? Это же распоряжение Тулеева.
Она вскинула на меня глаза и скороговоркой выпалила:
– За свой счет – пожалуйста! За свой счет хоть четыре телефона себе ставь!
– Зачем же четыре, мне и одного хватит, – усмехнулась я и покатила к себе в комнату, внутренне поздравляя себя с победой. Разрешили провести телефон в мою комнату за мой счет – и то хлеб. Теперь надо подумать, где взять денег на это.
Директриса, надо отдать ей должное, была человеком последовательным, раз уж дала слово, то исполняла. Она заставила библиотекаршу отвезти мое заявление об установке телефона в моей комнате на телефонный узел. Телефон провели в кредит. У меня имелись кое-какие сбережения – откладывала получаемую на руки часть пенсии плюс гонорары за публикации, да еще заняла полторы тысячи.
А директрисе я даже благодарна и за проволочку с Интернетом, и за прочие несправедливости в наших отношениях – своей жестокостью она формировала во мне способность к сопротивлению. И не только она, еще со времен Бачатского детдома и Прокопьевского ПНИ я ценила не только добрых людей, но и недобрых – потому что благодаря им закаляла характер и училась самостоятельно искать решения проблем. А для физически неполноценного человека очень важно выработать в себе это драгоценное качество – претерпевать и преодолевать.
* * *
Со временем я начала сама выкладывать на разные сайты свои сказки и заметки. Взрослые читатели писали мне отзывы, заботливо подбрасывали темы, трогательно давали советы. И окрестили «сибирской сказочницей». А один географически подкованный читатель уточнил – «западносибирская сказочница». Высокое звание!
* * *
С Интернетом время будто ускорило свой ход, оно уже не шло, не текло, а летело, неслось вскачь. Я паслась на просторах Интернета, находя все новые и новые уголки и тематики, и недоумевала, как же я раньше-то без него жила?
Помимо новых знакомств и бесед с читателями я стала искать адреса правозащитников. Да-да, неугомонная Черемнова опять затеяла борьбу за свою «чистую» историю болезни. Разве бесконечное навязывание диагноза, которого у меня нет и упоминание которого так портит мне жизнь, это не нарушение прав человека?
В медицинские инстанции разного уровня я обращалась неоднократно и безрезультатно, даже написала безответное письмо тогдашнему министру здравоохранения и социального развития М. Ю. Зурабову.
В 2006 году попыталась связаться с Савенко. Юрий Сергеевич Савенко – известный российский психиатр и правозащитник, связан с Советом по правам человека, участник многих громких экспертиз, у него свой особый подход к психическим расстройствам и широкая социальная и историко-культурная направленность. Я нашла номера телефонов Савенко, его электронный адрес, но ни то, ни другое уже не работало, видимо, в Интернете были устаревшие координаты.
Но если я уперлась в какую-то тему, то не отстану, пока не разберусь и не добьюсь ясности. Я щелкала на все ссылки, где упоминалось о правах человека. Даже президенту Путину отправила письмо во время его прямого общения с гражданами по телеэфиру. Но мне приходили лишь сухие отписки, общие слова, обтекаемые фразы, никакой конкретики. Допускаю, что моего письма господин Путин и в глаза не видел, ведь ему вся страна жалуется, а он один. Но как же его обширная администрация? Наверняка там есть те, кто ведет почтовый раздел такого рода.
