От мертвого больше пользы, чем от живого, решила она и объявила, что хочет вернуть себе девичью фамилию Ширакава, поскольку отец завещал ей стать наследницей и оставаться в семейном доме. Когда закончился траур, вернулся Шойи и стал проверять под ее присмотром счета и записи. Каэдэ показалось, что его тяготит надзор, но она поставила ему в упрек катастрофическое положение дел с денежными средствами. Неужели в семье так бездарно распоряжались богатством? Не на что было запастись провизией даже для воинов и семей, состоящих на службе, не говоря уже о будущих наемниках. Это беспокоило девушку больше всего.
Вместе с Кондо она провела учет доспехов и оружия, распорядилась о починке и заказе новых. Она полностью полагалась на его опыт и мнение. Кондо настаивал на повторном установлении границ владений, чтобы избежать незаконных посягательств и поддержать боевые навыки воинов. Каэдэ согласилась, интуитивно понимая, что мужчины должны чем-то заниматься и интересоваться. Впервые в жизни она была благодарна за годы, проведенные в замке, где много узнала о воинах и вооружении. Время от времени Кондо выезжал с пятью-шестью всадниками в разные концы феода, привозя обратно, помимо всего прочего, информацию.
Каэдэ велела Кондо и Шизуке рассказать людям о союзе с Араи, о походе за наследием Маруямы по весне, о предстоящем расширении границ и обогащении.
Она не встречалась с господином Фудзиварой, хотя он присылал подарки: перепелов, хурму, вино и теплую зимнюю одежду. Ишида вернулся в резиденцию, а значит, рассказал о ее здоровье и не утаил никаких секретов. Ей не хотелось видеть Фудзивару. Каэдэ стыдилась обмана и сожалела об утраченном уважении, но с другой стороны, радовалась, что теперь не нужно с ним общаться. Чрезмерный интерес соседа тревожил и вызывал отвращение, как и его белая кожа и пожирающие глаза.
– Фудзивара полезный союзник, – сказала ей Шизука в саду, наблюдая, как восстанавливают разбитый каменный фонарь. Стоял холодный ясный день, светило солнце.
Каэдэ смотрела на пару ибисов на рисовом поле за воротами. На фоне голой земли четко вырисовывалось их бледно-розовое зимнее оперение.
– Он был очень добр ко мне, – сказала она. – Я знаю, что обязана ему и доктору Ишиде жизнью. Но я не огорчусь, если больше никогда его не увижу.
Ибисы следовали друг за другом по лужам, которые натекли по краям поля, загнутыми клювами ворошили грязную воду.
– В любом случае, – добавила она, – теперь я для него не образец совершенства. Он презирает меня.
Шизука скрыла намерение Фудзивары жениться на Каэдэ и хранила это в тайне до сих пор.
– Ты должна принять решение, – тихо сказала она. – Иначе мы все умрем с голоду до наступления весны.
– Я не хочу обращаться за помощью, – ответила Каэдэ. – Мы не должны выглядеть отчаявшимися попрошайками. В конце концов придется обратиться за помощью к Араи, но думаю, это подождет до весны.
– Полагаю, стервятники слетятся раньше, – отметила Шизука. – Араи, скорее всего, пришлет в Ширакаву своего человека.
– А как же ты, Шизука? – спросила Каэдэ. Столб установили, фонарь снова вернулся на свое место. Сегодня она зажжет лампу, и та красиво засияет в покрытом инеем саду под ясным небом. – Какие у тебя планы? Ты же не останешься со мной навсегда? У тебя, должно быть, другие заботы. Как же сыновья? Ты, наверное, по ним соскучилась. Что приказывает Племя?
– По-прежнему блюсти твои интересы, – ответила Шизука.
– Они могут похитить ребенка, как Такео? – поинтересовалась Каэдэ и тотчас добавила: – Не отвечай мне, это уже неважно. – Она почувствовала, как накатывают слезы, и сжала губы. Помолчав, она продолжила: – Полагаю, ты держишь их в курсе моих действий и решений?
– Время от времени я посылаю донесения дяде. В частности, когда я думала, что ты близка к смерти. Я должна сообщать все новости: если ты решишь выйти замуж и тому подобное.
– Это в мои планы не входит.
Вечерний свет начал тускнеть, розовое оперение ибисов засияло еще ярче. Было так спокойно. Работники завершили ремонт, и в саду разлилась благодатная тишина. В царившей безмятежности Каэдэ услышала наставление Белой Богини. Потерпи.
