– Не сердись, – сдался Макото после паузы. – Я уважаю твои чувства. Я говорю всего лишь то, что скажет тебе любой.
– Каэдэ тоже меня любит!
– Любовь не имеет никакого отношения к браку. Он покачал головой, глядя на меня так, будто я несмышленый ребенок.
– Меня ничто не остановит! Каэдэ здесь. На сей раз я ее не упущу. Она выйдет замуж на этой неделе.
В храме зазвенели колокола. Проходивший по саду старый монах сердито посмотрел на нас. Макото говорил вполголоса, а я едва ли не кричал.
– Мне пора на медитацию, – сказал он. – Присоединяйся и подумай о том, что собрался делать.
– Я уже решил. Обойдетесь без меня! Я сам договорюсь с Кахеи и побеседую с настоятелем.
Обычно я приходил к настоятелю намного раньше для двухчасовой тренировки на мечах. Я поспешил найти братьев Миеси и нагнал их на спуске с горы, по пути к оружейнику.
– Госпожа Ширакава? – переспросил меня Кахеи. – Насколько безопасно к ней приближаться?
– Что? – не понял я.
– Не обижайся, Такео, но всем известно, что она приносит мужчинам смерть.
– Только если они ее возжелают, – возразил Гемба, взглянул на меня и добавил: – Так люди говорят!
– А еще ходит молва, что любой мужчина, взглянувший на нее, обречен. – Кахеи совсем помрачнел. – Ты посылаешь нас на верную смерть.
Мне уже не раз приходилось выслушивать подобный вздор, однако слова братьев еще больше убедили меня в необходимости нашего брака. Каэдэ как-то сказала, что чувствует себя в безопасности только рядом со мной, и я понимал, что она имела в виду. Мне бояться нечего. Все остальные, кто захотел ее, погибли, а я соединился с ней душой и телом и остался жив.
Не объяснишь же такое братьям Миеси.
– Приведите ее в комнаты для гостей как можно скорей, – резко сказал я. – Убедитесь, что все мужчины остались в гостинице, а Кондо Кичи и Муто Шизука уехали подальше. Каэдэ возьмет с собой только служанку. Проявите к ним крайнее уважение. Передайте, что я зайду около часа Обезьяны.
– Такео по истине бесстрашен, – пробормотал Гемба.
– Госпожа Ширакава скоро станет моей женой. Оба вздрогнули. Братья поняли, что я не шучу, и не стали возражать. Вежливо поклонившись, они молча пошли в сторожку и взяли на помощь пять-шесть мужчин. Как только братья вышли за ворота, они отпустили пару шуток на мой счет – о самке богомола, которая пожирает самца, – не подозревая, что я все слышу. Нагнать бы их и дать урок, но я уже и так опаздывал к настоятелю.
Их смех удалялся вниз по склону, а я поспешил в зал, где проводились занятия. Мацуда был уже там, в одежде священника. Я не успел переодеться после ночной прогулки и предстал перед ним в черном облачении Племени: штаны по колено, короткая куртка и прочные ботинки, удобные для фехтования на мечах, перепрыгивания через стены и бега по крыше.
Мацуде ничуть не мешали длинные одеяния и широкие рукава. После тренировок я обычно обливался потом и еле дышал, а он оставался спокойным и безмятежным, как если бы провел пару часов за молитвой.
Я опустился на колени и извинился за опоздание. Настоятель внимательно посмотрел на меня и молча кивнул головой в сторону деревянной палки.
Я занимался с этим оружием каждый день, и у меня значительно окрепли мышцы запястий и рук, почти прошла травма, которую Акио нанес мне в Инуяме. Палка была темного цвета, почти черная, длинней, чем Ято, и намного тяжелей. Поначалу деревяшка вела себя как упрямый осел, но постепенно я научился управлять ею, а со временем стал орудовать с той же ловкостью, как палочками для еды.
Такая точность была важна, потому что одно неверное движение могло обернуться проломленным черепом или раздробленной ключицей. У нас не так много людей, чтобы убивать или ранить их во время тренировок.
Когда я поднял палку и занял исходное положение, нахлынула волна усталости. Я почти не спал нынешней ночью и не ел с вечера. Силы вернулись, когда я вспомнил о Каэдэ, мысленно увидел ее на веранде. Я понял, как она нужна мне.
Обычно я проигрывал бой Мацуде. Однако сегодня во мне произошла небывалая перемена, словно разрозненные части уроков сплелись в одно целое, жесткий, непримиримый дух вырвался из глубины моей сущности и наполнил руки. Я вдруг осознал, что на сорок лет моложе Мацуды, оценил его возраст и уязвимость, понял, что он в моей власти.
